– Кэрью? – Мэтью задохнулся от гнева. – Он что, должен погибнуть, прежде чем научится слушаться отца и не вмешиваться в подобные дела?

– Но они стоят совсем открыто в комнате, где он спит, – возразила Кори. Она указала рукой на кожаный мешок в углу. Мэтью выругался про себя. Какая наивность надеяться, что сын не заинтересуется новым предметом! Подхватив мешок, он забросил его в сундук и захлопнул крышку.

– Вот! Теперь ты довольна?

– Нет, – заявила Кори, скрещивая руки на груди и все так же кротко глядя на него. – Дальше-то что? Как мы докажем, что это сапоги Эссекса?

Она была так уверена, что именно Эссекс убийца! Ну что же, рано или поздно они это выяснят.

– Я поговорю с ним пожестче, – ответил Мэтью. – Посмотрим, может быть, он себя выдаст.

– И как ты это сделаешь?

Мэтью задумался, что ему делать. Пожалуй, будет лучше рассказать ей некоторые детали, чтобы уберечь от опрометчивых поступков.

– Мы покажем ему сапоги. Пусть он сам их не надевал, но они были на том, кого он нанял. Эссекс их узнает.

Кори явно в этом сомневалась.

– Но если ты покажешь ему сапоги, а он скажет, что никогда их не видел? Это ничего нам не даст.

– А мы застанем его врасплох. – Мэтью открыл сундук и опять вынул сапоги. – Я скажу Тоби, чтобы он надел их.

Кори встала и осмотрела сапоги.

– Объясни мне, почему ты думаешь, что это та самая пара? – попросила она, переворачивая их и рассматривая подметку. – Что, эта метка отпечаталась на земле?

– Да. Это указывает на сапожника, который их сделал, на Хоуи. И каблуки сношены так же. – Мэтью рассказал, как выглядели отпечатки на земле и один отпечаток на подоле платья Молл. – Я измерил их и зарисовал, все точно совпадает. Вчера я показывал сапоги Норрису, и он узнал их. Он подарил их Джеффри Холлу, когда тот служил у него. – В заключение Мэтью рассказал про то, как Тоби нашел сапоги, наверняка выброшенные убийцей, испугавшимся разоблачения. – У Холла нога была слишком велика, так что мы знаем точно, что сам он их не носил. Но он явно помогал негодяю и много знал, потому что от него тоже избавились, как и от Молл. Еще мне хотелось бы знать, почему человек в карете и кучер говорили по- французски.

Теперь в глазах Кори читалось глубокое уважение, и Мэтью убедился, что поступил правильно, поделившись с ней сведениями. Единственное, о чем он не рассказал, как пытался найти карету.

– Мы должны разузнать, нет ли среди людей Эссекса каких-нибудь французов, – сказала Кори. – Он не делает секрета из своего желания ехать сражаться во Францию. Возможно, у него есть французские союзники, которым будет выгодно, если он сядет на трон. Их может быть немало, живут ли они постоянно в Англии или только приезжают.

– Когда мы заходили к нему, я заметил, что у него слуга француз. Тот самый, который принес сапоги.

Кори села, теперь она довольно улыбалась.

– Я знаю, кого ты имеешь в виду. Спасибо, что все мне рассказал. Мне бы хотелось, чтобы так было все время. Я никогда не могла говорить открыто со свекром или Томасом.

Мэтью хотелось сказать ей, что он ни чуточки не похож на ее свекра или первого мужа. Надо быть безмозглым олухом, чтобы так с ней обращаться. Но в том-то и дело, что до сих пор она имела дело с одними олухами. Да и он в каком-то смысле не всегда был на высоте, позволяя страсти возобладать над разумом.

– Я надеюсь, что вести дела в моем имении покажется тебе легче, чем в Уитби-Плейс, – тихо сказал он.

Кори нахмурилась:

– Именно поэтому свекор и отослал меня. Вдовствующая графиня и я взяли на себя ведение всех дел в поместье. Когда мы поняли, как это его бесит, мы хотели остановиться, но все слуги, даже его собственный лакей, приходили к нам со всеми вопросами, иногда просто ради удовольствия поговорить с нами. Мы стремились построить отношения на взаимоуважении и чувстве товарищества, а он предпочитал властвовать, как король. Потом свекор стал отправлять меня в богатые лондонские дома, чтобы найти мне партию. Когда он наконец отослал меня сюда, я решила, что он оставил эту затею, ведь всем известно, как королева не любит женить своих слуг.

Ее печаль тронула Мэтью, и ему захотелось утешить ее так же, как после маскарада. В парчовом платье цвета слоновой кости, подчеркивавшем ее сливочно-белую кожу и изящество фигуры, она казалась ему неотразимой. Если Корделия хочет, чтобы он мог просто разговаривать с ней, не отвлекаясь на мечты о поцелуях, ей следует одеваться в грубую бесформенную мешковину!

– Мне очень жаль, что он так относился к тебе, – сказал наконец Мэтью, чуть тряхнув головой, чтобы прийти в себя.

– О, он мог быть совершенно безжалостным, когда ему было что-то нужно, – отозвалась Кори. – Впрочем, большинство мужчин таковы.

Мэтью сморщился. Ее выпад не предназначался ему, но все-таки больно задел. Ему совершенно не хотелось стоять в одном ряду с ее свекром – жестоким, властным эгоистом.

– Теперь он не имеет над тобой власти, – сказал он. – Ты можешь о нем забыть.

– Имеет, пока я не вышла замуж. А этого пока не произошло, – со скрытым укором ответила Кори, поднимая на него глаза.