Марко прошел по коридору мимо ее двери, не останавливаясь.

Последствия ссоры внешне не проявлялись никак. Ни Жюльетт, ни Марко не вспоминали об этом случае, но каждый в глубине души чувствовал – между ними возникла пропасть, которая казалась непреодолимой. Это был единственный раз, когда он не поцеловал ее на ночь, а она заперла дверь своей спальни. И хотя вскоре добрые отношения между ними возобновились, так словно никогда и не прерывались, но его поцелуй стал еще более сдержанным, чем прежде.

И все же Марко продолжал страстно желать ее. Жюльетт понимала с первого дня пребывания в Венеции, он ждет только намека с ее стороны на готовность принять его как супруга в полном значении этого слова. Но Жюльетт была не способна на это даже и до ссоры, ее ужасала сама возможность подобных отношений. Легко было оправдать такое поведение всепоглощающим материнским чувством, пробудившимся в ней в это время. Жюльетт и раньше доводилось слышать, что многие женщины после рождения ребенка на долгие месяцы утрачивают интерес к занятиям любовью. Но здесь все было совсем не так. Еще со времени пребывания в Лионе Жюльетт остро ощущала мужскую привлекательность Марко, но…

Внешне Жюльетт и Марко продолжали поддерживать иллюзию полного благополучия. Они болтали, как и раньше, обмениваясь новостями, легко и непринужденно смеялись, когда один из них рассказывал что- нибудь веселое. Оба очень ценили время, проводимое с маленьким Мишелем. Марко, как истинный итальянец, невероятно гордился малышом, забывая о сходстве мальчика с Николаем черными кудряшками и голубизной глаз, не имевших ничего общего с карими глазами Романелли.

Марко и Жюльетт вели яркую и разнообразную светскую жизнь. Когда Марко уезжал по делам в Лион, Жюльетт не оставалась в одиночестве.

Супруги часто обедали с Фортуни и Генриеттой, посещали вечера в Палаццо Мартиненго, участвовали в других светских развлечениях. Донье Сесилии нравился Мишель, и когда было не слишком холодно, Жюльетт посещала ее вместе с ребенком.

Когда Мишель внезапно заболел, донья Сесилия ежедневно присылала слугу, чтобы справиться о его здоровье. Это было очень тяжелое время для Жюльетт и Марко. Врач с большим вниманием отнесся к ребенку, но прописанные лекарства не дали результата. Состояние Мишеля стало критическим, пришлось отвезти его в больницу. Жюльетт и Марко, сменяя друг друга, днем и ночью дежурили у его кроватки. Они старались не терять надежду, но удрученные, изможденные лица выдавали их самые страшные опасения. Кризис, казалось, длился бесконечно, прежде чем появились первые признаки улучшения. Однажды утром доктор радостно улыбнулся – произошли перемены к лучшему.

– Мишель – настоящий борец, и не сдавался ни на минуту. Он все еще слаб, но температура понизилась, появились очевидные признаки улучшения.

Мишель быстро выздоравливал, но Жюльетт продолжала больше находиться в больнице, чем дома. Марко также делил свое время между работой и больничной палатой. Но, наконец, наступил долгожданный день, и супруги забрали ребенка домой.

Арианна, очень переживавшая из-за болезни малыша, умоляла Жюльетт позволить ей ухаживать за ним в первую ночь после возвращения из больницы.

– Вы так мало отдыхали все это время, синьора. Вам нужно поспать. Я присмотрю за Мишелем.

Жюльетт согласилась, рано легла спать и думала, что мгновенно уснет, но, наоборот, спала очень мало, то и дело просыпаясь от внезапных приступов ужаса. В полночь Жюльетт набросила халат и пошла в детскую. И обнаружила, что Арианна, сидя в кресле рядом с кроваткой, давно дремлет. Легкий скрип двери мгновенно разбудил девушку, она испуганно заглянула в кроватку, еще до того, как поняла, что пришла Жюльетт. Они немного пошептались. Жюльетт убедилась, что Мишель спит спокойным и мирным сном, и на цыпочках ушла из комнаты.

Возвращаясь к себе в спальню, она услышала звук приглушенных рыданий. Жюльетт остановилась и прислушалась, но звук повторился. И так как комната Лены находилась этажом выше, плач мог доноситься только из одного места. Жюльетт подошла к двери Марко и несколько мгновений внимательно вслушивалась, и наконец поняла, что не ошиблась. Открыла дверь и вошла в комнату.

Как и Арианна, он не заметил ее присутствия, но причиной этому был не сон. Марко, одетый, сидел, закрыв лицо руками, сильные рыдания сотрясали его тело. Жюльетт прошла дальше, он услышал шорох одежды и поднял измученное, полное отчаяния лицо.

– Ну, ну, все прошло, – она положила руку на его плечо. – Мишель снова здоров, и больше нет причин для беспокойства.

Марко ответил срывавшимся от волнения голосом:

– Я знаю, но это последствия страшных дней в больнице. Мне вдруг стало невыносимо тяжело. Показалось, что я теряю его так же, как потерял тебя.

Жюльетт ощутила сострадание и даже нежность.

– Ты не потерял меня! И никогда не потеряешь! Мне было необходимо время, чтобы понять это. Должно быть, значительно больше времени, чем и ты, и я предполагали вначале. Я здесь, с тобой, и всегда буду рядом.

Марко застонал, казалось, что этот стон вырвался из самых глубин его души. Он обнял жену за талию и по-мальчишески прижался к ней головой. Коснувшись его волос легким движением руки, Жюльетт прошептала несколько ласковых и нежных слов. Произнесла его имя. Марко поднял голову, и она обняла его.

– Марко, – сказала Жюльетт мягко, но настойчиво, – я хочу быть твоей.

Единственное, чего, как ей казалось, она хотела – успокоить его, отдавшись, наконец, но для себя не рассчитывала ни на что, ни на какое удовольствие. Все сексуальные желания давно оставили ее, вначале их полностью подавили тяжелые душевные муки, а затем и материнские чувства. Кроме того, в ней не было никакого стремления возвратить их.

И когда рядом с ней в постели оказался Марко, обнаженный, сильный и по-мужски притягательный, она приняла его в свои объятия, сделав над собой усилие, попытавшись отбросить прошлое. Жюльетт приготовилась подчиниться всему, чего бы он ни пожелал, но ничего подобного не потребовалось. Не было ни жадного утоления сексуального голода, ни грубых желаний истомленного долгим ожиданием мужчины, но только бесконечная нежность внимательных и осторожных прикосновений, и ее напряжение вскоре прошло. Слезы катились из-под закрытых век, все это время Жюльетт думала о его нежности и своей неспособности хоть как-то ответить на эту нежность. И только теперь обнаружила всю глубину своего