может привести к поражению. И тогда твой отец больше не проснется.

Ты еще маленький, Чамино. Разум твой еще не способен понять законы вселенной. Но отец позаботится о том, чтобы его знание стало твоим знанием. Ечука сохранит для тебя нитку. Она тебе все расскажет. Расскажет даже в том случае, если случится непоправимое «но»…

Скупое туманное утро не могло скрыть беспокойную поверхность Юпитера, покрытого тяжелыми тучами, сотрясаемого титаническими ударами молний и холодными аммиачными ливнями. И хотя на диске Юпитера видны только незначительные перемещения, или, может быть, только кажется, что они видны, но загадочный титан предстал его взору таким же, каким был вчера. Тогда, когда Коля видел его поверхность в окуляре ультрателескопа. А когда изображение планеты возникло на большом стереоэкране, Коле даже показалось, что он осматривает Юпитер с поверхности Ганимеда или Калисто, которые, кружась вокруг своего титанического отца, хорошо знают все его тайны.

Что-то должно было дорисовывать воображение. Почва для него была не фантастической, а совершенно реальной: в накипи туч плыл над планетой Красный Остров — самая большая из всех загадок Юпитера. Тучи собирались в кольца, опоясывающие планету параллельно к экватору. И если хорошо присмотреться, то в темных отверстиях меж тучами можно заметить вспышки — то ли удары мощных молний, то ли какое-то освещение, созданное разумными существами. Шако представлял их людьми…

А собственно говоря, что такое человек?

Во внутреннем кольце планет это существо, созданное фотоспособом. Удивительно? Но что же здесь может удивлять? Человек — это действительно порождение фотоэффекта. И если фотоэффект мы считаем иллюзией, значит и мы сами только иллюзия…

Представим, что мы — создания фотосинтеза — начали видеть мир не в лучах видимого света, а приобретаем способность видеть в спектре радиоволн. Будет ли мир для нас тем же самым, каким его наблюдают люди в лучах видимого света? О нет! Это будет совсем иной мир…

Или, представим, что мы созданы из нейтрино. Что тогда? Тогда мы смогли бы проходить сквозь ядра звезд…

Поэтому-то и нельзя судить о наличии живых существ по тому, что видит наш глаз и ощущают кончики пальцев.

Так же точно как нельзя требовать, чтобы жители Юпитера видели мир так, как видели его мы.

Какую же программу ощущений задает своим атомам Красный Остров? Может быть, и в самом деле аммиачные тучи ощущают себя людьми?

… Бессмертный сидел в сферическом зале, своды которого воспроизводили ночное небо. Это была игра света и тьмы.

Единый и в самом деле казался богом, вокруг которого вращаются целые галактики. Наверное, нужно очень верить в собственную исключительность, чтобы тебе не надоело играть в это вселенское величие. Неужели Единый думает, что небо мертво, что разум пульсирует только в нем, а помимо него самого бурлят только слепые стихии, лишенные живых ощущений? Тогда ему можно лишь посочувствовать, так как держать вселенную на собственных плечах, наверное, очень и очень тяжко…

Но нет, Шако-Коля ведь знал, что Единый способен не только на самообожествление. Его искусственное тело мало чем отличалось от тела живого человека — это был безупречный белковый автомат, который питал клетки когда-то гениального мозга. За тысячи оборотов мозг Ташуки обогатился огромными знаниями. И он считал себя сверхчеловеком, потому что волны людских поколений катились мимо него, исчезая где-то в небытии, а он жил, карал и миловал, и каждый взгляд его был наградой или наказанием смертным. Он и в самом деле был сверхчеловеком, которого создало человеческое суеверие.

В отличие от других советников Шако держался с Единым довольно независимо: говорили, что Бессмертный любит Шако. Видимо, здесь действовали другие причины: Единый не способен был жить без собеседника. А никто из советников — даже Ечука — не мог соревноваться в знаниях с черноволосым Шако.

Единый умел ценить знания. Именно поэтому в число его советников попадали самые талантливые. И тот, чей мозг непрерывно обогащался чем-то новым, неизвестным Единому, имел право не бояться его гнева, независимо от собственных суждений.

Но горе тому, кто поверил, что так будет вечно!

Мозг Ташуки был похож на земную породу растений, которые добывают питание не из кремнистой почвы, а из-под коры могучих деревьев, ломающих своими корнями скалы. У Ташуки давно не было собственных корней. Но он знал, что природа иногда закладывает в человека то, к чему не способен пробиться самостоятельно даже его мозг. Глаз Единого безошибочно отличал подобных людей. И такой человек вскоре получал относительную независимость, которая воспринималась другими как признак благосклонности Единого. Но это был тонкий расчет в смертельной игре. Никого так не умел ненавидеть Бессмертный, как своего нового советника, знания которого были источником для его самообогащения. Но как только Единый замечал, что источник исчерпан — советник исчезал из Дворца… Талантливые люди в большинстве своем очень доверчивы…

Уже несколько оборотов Шако занимал положение фаворита. Никому еще не удавалось так долго пользоваться благосклонностью Единого. Другие советники завидовали Шако. Они не знали главного: мозг Шако все еще оставался тайной для Бессмертного. Природа слишком расщедрилась, заложив в этот мозг такую программу, расшифровать которую Бессмертный был не в силах.

Шако-Коля заметил на лице Единого глубокую печаль. Ее не могло скрыть даже грозное величие фигуры Единого, созданной скульптором. Люди знали, что Бессмертный был творением их рук, и все равно это грозное величие, порожденное фантазией художников, ставило их на колени. Нет, не боги способствуют рождению идолов — их создают сами люди. И творения своих рук кажутся им величественней их самих.

Единый очертил рукой широкий круг. На искусственном небе появился рукав Галактики, где пульсировала яркая звезда.

— Дема, — тихо сказал Единый. — На протяжении последнего тысячелетия она приносит мне немало забот. Думай, Шако, думай! Если ты найдешь оружие против Демы — я сделаю тебя своим сыном. Ты обретешь вечную жизнь. Наше слово станет законом для вселенной. Дему нужно покарать. Я приговорил ее к смертной казни еще сотни оборотов тому назад. Ты должен выковать для нее меч.

Сначала Коле показалось, что это говорит сумасшедший. Как можно уничтожить звезду, чей луч доходит до Фаэтона только через сотни оборотов? Неужели Единый и в самом деле считает, что Фаэтон находится в центре мира? Как соединить этот фанатический эгоцентризм с огромными знаниями, которыми владеет Бессмертный? Если даже стать на его точку зрения, то и в этом случае утверждение собственного абсолютизма надо начинать с Фаэтона. Но что он может сделать, скажем, с Материком Свободы? Только негодовать…

Думает ли он о Юпитере?

Как-то Коля получил возможность ознакомиться с логотекой Бессмертного, составляющей самую высшую государственную тайну. Это были нитки, оставленные предшествующими поколениями советников. Никто не имел права пользоваться логотекой, кроме самого Бессмертного. То, что Единый позволил осмотреть ее Шако, было проявлением большого доверия.

Две нитки, заложенные в логотеку около тысячи оборотов тому назад, рассказывали о корабле, прибывшем с Юпитера. Третья нитка, появившаяся сравнительно недавно — около пятисот оборотов тому назад, объясняла некоторые тайны Красного Острова.

Красный Остров, плавающий в аммиачно-метановой атмосфере Юпитера, — это его лучевой мозг. Наивысшая, самая целесообразная форма организованной материи! Ничто в солнечной системе не способно бороться с ним. Его единственный властелин — Солнце. Он — этот титанический мозг — посылает кометных гонцов по направлению к Деме, которая навстречу им также высылает свои лучевые организмы. Так они обмениваются информацией о жизни вселенной.

Эгоцентризм ослепил Бессмертного. Имея в своем распоряжении тысячи электронных организмов, Единый не хотел понимать, что природа способна создать неизмеримо более могучие электронные организмы.

Исследования, которые Шако-Коля начал еще в юности, окончательно его убедили, что белковые формы жизни — наименее совершенные формы. И только тогда, когда белок перестает быть непременным