огромного океанского лайнера из Аргентины. Мистер Томас Рэнд и мисс Аугуста Перри ждали прибытия из Южной Америки своего патрона миссис Клаудии Спадони, известной всему миру своими экзотическими приобретениями для коллекции своего покойного мужа профессора Спадони. В газетах уже сообщалось о прибытии миссис Спадони, и в отеле «Принц Альберт» для гостьи уже были забронированы королевские апартаменты. Два номера рядом снимали мистер Рэнд, помощник миссис Спадони, работавший с ней уже более пяти лет и успевший дать интервью местному телевидению, и молодая мисс Аугуста Перри, личный секретарь госпожи Спадони, прибывшая сюда из Лондона подготовить встречу.

Газеты сообщили, что эксцентричная аргентинка намерена отправиться в Южную Родезию, где собирается приобрести новый экспонат для всемирно известной коллекции. Собственно, о коллекции редких вещей миссис Спадони южноафриканцы узнали совсем недавно, когда начались публикации о прибытии столь известной особы.

Под именем Томаса Рэнда и Аугусты Перри в Кейптаун два дня назад прилетели Аврутин и Чернышева. За время пути Марина успела оценить мягкое, ненавязчивое внимание Константина Аврутина. Он делал все необходимое как-то быстро и четко, полностью занимаясь всеми проблемами в пути. Эти несколько дней она просто отдыхала. Вечерами они гуляли с Аврутиным по набережной Кейптауна. Между ними возникло нечто похожее на дружбу. Ей нравился этот спокойный, сосредоточенный молодой человек. Но просто нравился. Не более того.

Теперь, стоя на причале, она нетерпеливо поглядывала на часы, а он наблюдал, как огромный корабль пришвартовывается к причалу.

— Они немного запаздывают, — снова посмотрела на часы Марина.

— Ничего, — успокоил ее Аврутин, — у нас еще много времени.

— Обязательно нужно было брать билеты на завтра? — спросила Марина. — Мы могли бы выехать прямо сегодня. И выиграть один день.

— Нельзя, — терпеливо произнес ее напарник, — такая женщина, как миссис Спадони, не может выезжать в Родезию в день своего приезда. Это не соответствует ее образу жизни. Посторонний наблюдатель может задаться вопросом: почему она так торопится? Поэтому нам придется потерять один день.

— Остается всего три дня, — напомнила Марина, — он может приехать в Солсбери раньше нас и уехать оттуда. А мы останемся ловить экзотических бабочек. Или она собирает статуэтки?

— Она собирает все. Но в данном случае ты не права. Так нужно по легенде. Нужно знать Милену, чтобы говорить такие вещи. Она ни за что не пересядет на поезд с корабля, даже если это нужно в интересах дела. Это аристократка.

— Чертова баба, — пробормотала в сердцах Марина. — Я столько о ней слышала, что просто интересно ее увидеть. Неужели все, что о ней говорят, правда?

— Практически все, — серьезно подтвердил Аврутин. — Она работает с Марковым уже лет восемь. И, насколько я знаю, работает просто здорово.

Милена Минич была многолетним агентом Комитета государственной безопасности. Родившаяся в тридцатом году в семье сербских аристократов, близких к королевской семье Югославии, она с детских лет воспитывалась в лучших колледжах Лондона и Цюриха. Ее отец сумел предвидеть разгром Европы и переместить большую часть своего имущества в Южную Америку. Милена отправляется туда после окончания войны и уже в семнадцать лет выходит замуж. Брак оказался неудачным. Через два года она развелась, оставшись с сыном на руках. К тому времени капиталы рано умершего отца значительно поубавились, и Милена принимает решение вернуться. В сорок девятом во Франции она будет завербована самим Огаянцем, резидентом советской разведки в Париже. По непроверенным сведениям, даже станет его любовницей.[4] Позже Овалов передаст ее своему преемнику Крохину.[5] Во Франции имя Милены Минич, сербской аристократки и красивой женщины, довольно быстро становится известным повсюду. Ее принимают в лучших салонах Парижа. О ее знакомствах с министрами и депутатами знает весь парижский бомонд. Но никто не догадывается, что под маской светской львицы скрывается многолетний агент КГБ СССР. Информация регулярно поступает в Москву самому Лаврентию Павловичу Берии.

Именно информация Минич по западному сектору Германии подталкивает Берию к принятию непростого решения по Восточной Германии. Получая объективную информацию из Европы, он понимает, что развал Германии не принесет ничего полезного Советскому Союзу, вынужденному фактически содержать восточную зону оккупации. И именно он первым среди государственных деятелей Советского Союза осознает возможность и необходимость объединения двух Германий. Его тщетные попытки получить положительное решение по этому вопросу наталкиваются на возмущенное большинство в Политбюро, и без того встревоженное усилением роли Берии в стране. После грузина Сталина членам Политбюро не нужен новый диктатор в лице Лаврентия Берии. И его единогласно сдают Хрущеву, молчаливо соглашаясь на его изоляцию и казнь. А сообщения Минич просто кладут под сукно.

За семь лет, с сорок девятого по пятьдесят шестой год, неразбериха вместила в себя и последнее время величия Сталина, и его развенчание, и осуждение Берии, и амнистию политзаключенным, и многочисленные переименования некогда грозного ведомства НКВД в МГБ, МВД и КГБ. За эти годы во главе разведки сменятся четыре человека — Петр Васильевич Федотов, Сергей Романович Савченко, Василий Степанович Рясной и Александр Семенович Панюшкин. И только с приходом в разведку Александра Михайловича Сахаровского все наконец встанет на свои места. В советской разведке появится человек, возглавлявший ее полтора десятка лет и сумевший придать своей службе ту стабильность, которая нарабатывается годами и ценится в разведке более всего остального.

Милена Минич становится наиболее ценным агентом Сахаровского. Она разъезжает по миру с разными паспортами и легендами. Блестяще владея семью европейскими языками, красивая, умная, образованная, Минич становится ощутимой ударной силой ПГУ в мире во время «холодной войны». Уже в середине шестидесятых, когда по инициативе Сахаровского создается группа «Кларисса» для выполнения особо деликатных поручений руководства ПГУ, Милена Минич передается в ведение группы Маркова. Никогда не состоявшая на службе в самом КГБ, Милена за свои услуги получала огромные деньги, позволявшие ей платить за обучение сына в Гарварде и вести тот роскошный образ жизни, который полностью соответствовал легендам ее героинь.

И теперь именно в ожидании этой женщины Аврутин и Чернышева стояли на причале в окружении толпы снующих индусов и китайцев, предлагавших свои услуги по переноске багажа. Негров в порт не пускали даже работать носильщиками. На многих ресторанах и барах висела характерная табличка: «Неграм и собакам вход запрещен». И это никого не возмущало. Режим апартеида был нормальной формой существования белых расистов на юге Африки, пытавшихся сохранить здесь обычаи и нравы девятнадцатого, а то и восемнадцатого века.

Судно наконец закрепилось у причала, и с него начали сходить пассажиры. Улыбающиеся таможенники и полицейские встречали белых пассажиров приветливыми возгласами. Здесь радовались любому гостю, любому приехавшему туристу, здесь гостеприимно встречали любого бизнесмена и банкира. Но с одной лишь поправкой — кроме денег, приехавший обязан был иметь приемлемый цвет кожи. Иначе в этой удивительно красивой и непонятной стране он сразу становился нежелательным иностранцем.

Послышался какой-то шум. Несколько матросов кинулись помогать очаровательной пассажирке, успевшей вызвать всеобщую симпатию во время своего пребывания на корабле. Показалась женщина, одетая в темно-красное платье. Сверху было накинуто какое-то невообразимо огромное аргентинское пончо. На руках у женщины была маленькая белая болонка, словно дополнявшая ее образ. Сразу три матроса несли ее чемоданы, видимо, пассажирке удалось очаровать и капитана корабля, любезно предоставившего своих людей.

В июне в Кейптауне стояла прохладная погода. В Южном полушарии в это время была зима. И хотя даже зимой здесь было достаточно жарко, это была не та тропическая жара, которая обычно бывает здесь в январе — феврале.

— Она, — негромко сказал Аврутин.

Марина внимательно всмотрелась в легенду советской разведки. Генерал Марков, чьим мнением она дорожила, однажды, уже после начала их совместной работы, обмолвился, что у него не было лучше женщины-разведчика, чем Милена Минич. Теперь, смотря на то, как женщина выходила на причал, она