— Что вы от меня хотите?

— Пани Илона случайно запомнила номер этой машины, — решил блефовать Дронго, — через двадцать минут мы будем знать, кому принадлежит автомобиль и кто встречал вас в аэропорту. Вы хотите рассказать нам об этом до того, как мы сами все узнаем? Или нам лучше подождать двадцать минут, чтобы потом снова встретиться с вами?

У Шокальского забегали глаза. Он опять нервно дотронулся до своей бородки, пожевал губами.

— Не нужно ждать, — сказал он, — не нужно…

Комиссар, который сразу понял, что происходит, с интересом смотрел на поляка.

— Нас действительно встречали в аэропорту, — тяжело проговорил тот.

У Брюлея в глазах появились какие-то огоньки.

— Это была… это была машина адвокатской конторы Алваро Карнейро, — выдавил наконец из себя Шокальский.

Комиссар заметно оживился. Он посмотрел на Дронго и одобрительно покачал головой. Ему понравился вовремя приведенный эпизод с «Ауди».

— Вас пригласил в Португалию адвокат Карнейро? — уточнил Брюлей. От нетерпения у него завибрировал голос. Комиссар и без того уже достаточно сильно невзлюбил Алваро Карнейро.

— Да, — вздохнул Шокальский, — мы давно с ним знакомы. Он вышел на меня и предложил приехать в Португалию.

— Для чего? Он вам объяснил для чего?

— Он сказал, что сюда приедут русские, которые готовы заплатить огромные деньги за новый чемпионат. Но пока все права на организацию чемпионата были у Джеймса Фармера. Карнейро беспокоился, что русские смогут предложить гораздо большую цену, чем все остальные.

— И поэтому он пригласил вас?

— Алваро попросил меня приехать для того, чтобы убедить Фармера, что все предложения из бывшего восточного блока являются блефом, — вздохнул Шокальский. — Фармер должен был одинаково разочароваться и в моем предложении, и в предложении русских. Мне следовало каждый раз назначать чуть большую цену, чем они, а в последний момент отказаться от участия в тендере. И скомпрометировать всех. И себя, и их.

— Зачем вам понадобилась пани Илона? — поинтересовался Дронго.

— Карнейро приказал, — пояснил Шокальский, — найти ее и взять с собой. Он сказал, что она лучше других сумеет отвратить Фармера от всех нас. Появление Илоны должно было вызвать у него чувство брезгливости, если хотите. Фармер деловой человек и сразу бы догадался, что она не могла появиться здесь просто так. И решил бы никогда не иметь с нами никаких дел.

— Превосходный план, — пробормотал Дронго, — а для чего Карнейро затеял такую игру?

— Не знаю. Но мне хорошо заплатили. И выдвинули единственное условие — появление в Алгарве пани Илоны.

Комиссар посмотрел на Дронго и что-то проворчал себе под нос. Но вслух говорить ничего не стал.

— Какие цели он преследовал? — спросил Дронго. — Он не хотел, чтобы Фармер вообще заключал с кем-либо контракт?

— Только с португальцами, — пояснил Шокальский, — я думаю, только с ними. Перенос чемпионата в Синтру — вот, собственно, их главная цель. Только я не понимаю, при чем тут убийство Сильвии? Мы не имеем к нему никакого отношения — ни пани Илона, ни я. Лучше проверьте еще раз эту актрису, Кэтрин Фармер. И ее визажистку. Кто-то из них наверняка убийца. Или муж актрисы, который удрал сегодня ночью.

— Чем больше я разговариваю с вами, тем больше мне хочется вымыть руки, — признался комиссар, — я мало встречал в своей жизни таких беспринципных типов, как вы, а я повидал достаточно. Идемте, Дронго, мне здесь неприятно оставаться.

Комиссар поднялся и вышел из номера. Дронго направился следом.

— Забыл вам сказать, — обернулся он к Шокальскому, — пани Илона так и не смогла вспомнить номер серебристого «Ауди». Поэтому не нужно расторгать с ней ваш контракт. До свидания.

— Вы меня обманули! — понял Шокальский. — Теперь я буду знать, что вам нельзя верить. Но как ловко вы меня провели, — он криво усмехнулся.

Они спустились вниз, в холл. Комиссар, направляясь в курительный зал, уже вытаскивал на ходу свою трубку. Он вообще чувствовал себя комфортно только там, где разрешалось курить. И лишь когда он опустился в кресло и с наслаждением закурил, Дронго, устроившийся рядом с ним, осторожно спросил:

— Что вы обо всем этом думаете?

— Подлец на подлеце, — в сердцах ответил комиссар, — кажется, англичане говорят в таких случаях, что эти мерзавцы чувствуют себя здесь «как утки в воде».

— Русские говорят: «как рыба в воде», — усмехнулся Дронго. — Выходит, Карнейро нас просто обманывал.

— Он подстроил вызов Шокальского и Томашевской, а потом позвал меня — якобы для того, чтобы защитить Фармера от возможных домогательств Илоны, — согласился комиссар. — Как ловко все было подстроено! Сначала он нашел Шокальского, который должен был перебивать цену русским. Потом разыскал пани Илону, которая должна была вызвать у Фармера неприязнь ко всем гостям с Востока. И наконец, приехал за мной, чтобы оправдаться перед Фармером, заявив, что сюда вызван сам комиссар Брюлей для возможной нейтрализации Томашевской.

— Похоже на то, — согласился Дронго, — я думаю, Карнейро — настоящая сволочь. Но это не значит, что он убийца. Зачем ему убивать Сильвию, если все было продумано так тщательно.

— Этого я тоже не понимаю. Но с адвокатом мне нужно будет поговорить. А заодно объяснить ему, что он должен оплатить мне только билет и проживание в отеле. Все остальное я верну этому сукину сыну. Если выяснится, что он еще и убийца, ему придется вызывать помощника из собственной адвокатской конторы. Я его посажу в тюрьму.

— Сначала нужно доказать, что именно он стрелял в Сильвию, и найти оружие, — напомнил Дронго.

— Лучше поговорить с Фармером, — предложил комиссар, — и рассказать ему о плане Карнейро. Я посмотрю, как тогда начнет дергаться адвокат.

— Прекрасная идея, — согласился Дронго, — я думаю, нужно подняться к Фармеру прямо сейчас.

— У него наверняка не разрешат курить, — вздохнул комиссар. — Вот докурю трубку, и тогда поднимемся. Надеюсь, он еще не обедает.

— Со вчерашнего дня он не спускался в ресторан, — заметил Дронго, — наверное, ему приносят еду прямо в номер. Насчет проверки вы ничего не знаете? Может, полицейские действительно негласно проверили все номера?

— Обязательно проверили. Только осторожно, чтобы не нервировать гостей. Отель имеет международную репутацию, и им бы не разрешили входить в каждый номер.

Комиссар вытряхнул пепел из трубки через десять минут. И они с Дронго отправились наверх, на третий этаж.

У номера, где спала Кэтрин Фармер, по-прежнему сидел на стуле полицейский. Но уже не тот, что утром, а другой — одетый в форму. Сьюит, в который переехал Фармер после гибели жены, находился в дальнем левом углу. Перед новыми апартаментами Фармера подошедшие также обнаружили сидевшего у двери стража — охранника отеля.

«Видимо, его прислали из администрации, — предположил Дронго. — Они слишком опасаются за свою репутацию и решили перестраховаться. После убийства Сильвии они подозревают каждого гостя в отеле».