— Извините, я, видимо, заблудился.

— Что вы тут высматриваете?

— Наверное, я не туда свернул в коридоре. Спокойной ночи.

Мужчина не ответил, но щелкнул выключателем настольной лампы с зеленым стеклянным абажуром. Абрамс застыл на месте. Он понимал, что ему следует повернуться и уйти, но его ноги словно приросли к полу. Так вот откуда такой акцент! Правильно, американец не может овладеть русским в совершенстве и за сорок лет. Даже через сорок лет его лицо сохраняло черты, запомнившиеся Тони по фотографии, которую она держала у себя в кабинете. Но, даже если бы Абрамс никогда не видел этой карточки, он все равно узнал бы большие влажные голубые глаза. Потому что это были ее глаза!

Абрамс понял, что смотрит в лицо воина, воскресшего из мертвых. В лицо Генри Кимберли. В лицо «Талбота».

Марк Пемброук в одних трусах стоял у окна. Он направил свой бинокль на русскую усадьбу, находившуюся в полумиле от дома ван Дорна.

— Возможно, это примитивный способ разведывательной деятельности, но, когда просто подсматриваешь, это зачастую дает неплохие результаты.

Джоан Гренвил потянулась на кровати и зевнула:

— Мне надо бы спуститься вниз, пока меня не хватились.

— Да, — отозвался Пемброук, — час для туалета многовато. — Он встал на колени у открытого окна, оперся локтями о подоконник и навел бинокль на резкость. — В слуховом окне крыши я вижу парня. Он стоит у подзорной трубы и смотрит на меня.

— Можно мне включить свет и одеться?

— Конечно, нет. — Пемброук повел биноклем из стороны в сторону. — Сейчас мне хорошо видна площадка перед главным входом. Но «линкольна» на ней нет. Думаю, они еще не уехали.

Джоан села на краю кровати.

— Кто куда не уехал?

— Абрамс должен скоро покинуть усадьбу. Если что-то случится, они посигналят дальним светом.

Джоан встала и подошла к Марку.

— Что может случиться? И что вообще Тони Абрамс там делает?

— Извини, это служебная тайна.

— Вот дерьмо! — воскликнула Джоан. — Мне надоело все время слышать это от Тома и его дурацких друзей-идиотов.

— Миссис Гренвил, успокойтесь. Зачем вам знать лишнее? Ведь вам незачем быть полноводной рекой. Оставайтесь такой, какая вы есть, — струящимся, быстрым и веселым ручейком. В нем не страшно, даже если коснешься дна.

Джоан хихикнула:

— Ты только что успел сделать это дважды.

Пемброук самодовольно улыбнулся, прильнув к окулярам бинокля.

— Этот Иван напротив нас, по-моему, совсем обалдел от счастья. Еще бы, словить в свою трубу красивую обнаженную женщину, купающуюся в лунном свете. Бьюсь об заклад, он трет глаза и глотает слюнки.

Джоан выглянула из окна.

— Он меня действительно видит?

— Конечно, — рассмеялся Пемброук. — Знаешь что? Возьми-ка бинокль, встань у окна и последи, не мигнет ли «линкольн» Тэннера дальним светом.

Она сделала в точности так, как он сказал. Пемброук оделся и направился к двери.

— Смотри, этот русский машет мне рукой, — хихикнула Джоан.

— Следи за фарами машины, или я выброшу тебя в окно, — жестко сказал Марк.

Джоан быстро закивала. В его голосе послышались нотки, заставившие ее поверить в серьезность угрозы. Не поворачивая головы она спросила:

— Куда ты собрался?

— Как сказал герцог Веллингтон,[4] когда его попросили поделиться какой-нибудь военной хитростью, почаще ходите в сортир!

Джоан пожала плечами и вновь приникла к биноклю. На самом деле звонить Марку, вероятно, приходилось чаще, чем ходить в сортир. Люди вроде него так привыкли врать, что лгут, даже когда говорят о погоде.

Карл Рот стоял на просторной кухне возле длинного стола, уставленного закрытыми целлофановой пленкой подносами с едой.

— Много наготовили.

Мэгги Рот отвернулась от раковины и оглядела подносы, заполненные ломтями мяса, сыром, овощами и фруктами, орехами и выпечкой. Маленькие таблички указывали на специальные диетические, в том числе и кошерные блюда.

— Карл, ты совсем обалдел с этим заказом. Даже нанял двух сервировщиц. Мы же ничего на этом не заработаем!

— Ладно, Мэгги, ван Дорн — очень выгодный клиент. Иногда надо забыть о сиюминутной выгоде ради поддержания престижа фирмы.

Она рассмеялась:

— Ты у нас самый лучший из всех коммунистических капиталистов, которых я знаю.

Карл Рот нервно огляделся по сторонам:

— Мэгги, попридержи свой язык.

Она взглянула на настенные часы.

— Ну что ж, пора сервировать.

Мэгги Рот подошла к одному из подносов и приоткрыла пленку. Карл удержал ее за руку:

— Нет, еще рано.

Проходивший мимо парень, уборщик посуды, ловко подхватил кусочек мяса и отправил его себе в рот. Карл неожиданно зло крикнул:

— Убери прочь свои грязные руки!

— Не шуми, папаша! — Парень посвистывая отошел.

— Карл, чего ты так нервничаешь? — спросила Мэгги.

Он не ответил.

— Ну ладно, уже действительно пора. Нужно позвать девчонок и начать подавать еду, — сказала она.

— Нет! — Он нервно потер руки. Мэгги поняла, что муж чересчур возбужден. Она пожала плечами и вернулась к раковине.

Распахнулась дверь, и на кухне появилась Клаудия Лепеску со стаканом в руке. На ней было черное облегающее платье. Взглянув на Карла, она спросила:

— Это вы поставляете провизию на вечеринки?