внимательно, с карандашиком, то можно найти сведения о том, как действия фронтов на московском направлении повлияли на наступление 2-й танковой группы на юг. Описывая подготовку к операции, «быстрый Гейнц» жалуется: «Наиболее горькое разочарование вызвал у меня вывод 46-го танкового корпуса из состава моей танковой группы. Несмотря на обещание, данное мне Гитлером, командование группы армий решило оставить этот корпус в [230] резерве 4-й армии, сосредоточив его в районе Рославля и Смоленска. Мне пришлось выступить в новый поход, имея лишь два корпуса – 24-й и 47-й, силы которых с самого начала были признаны мною недостаточными. Мой протест против этого решения был оставлен командованием группы армий без внимания»{95}. Исключенный из состава 2-й танковой группы XXXXVI моторизованный корпус был оставлен как раз на направлении наступления Резервного фронта и не засиделся без дела – его 10-я танковая дивизия была использована при отражении удара 43-й армии. Следы этого наступления мы находим в дневнике Гальдера, запись от 31 августа 1941 г: «Вклинение, осуществленное противником на участке 23-й пехотной дивизии, оказалось более глубоким, чем это представлялось в первый момент. Прорвавшиеся части противника дошли до высоты, на которой располагался передовой командный пункт 7-го армейского корпуса. Предпринята контратака частями 10-й танковой дивизии»{96}. Однако Жукову не довелось завершить описанную в процитированной выше директиве Ставки ВГК операцию Резервного фронта – он был вызван под Ленинград.
Таким образом, обвинение В. Суворова, что наступление под Ельней негативно сказалось на судьбе Юго-Западного фронта («Жуков в августе и сентябре не помог гибнущим в окружении под Киевом»), не подтверждается фактами. Даже если отвлечься от того, что не Жуков определял характер использования войск Резервного фронта, отчетливо видно стремление советского командования воздействовать на весь фланг 2-й танковой группы. Собственно, Резервный фронт Г. К. Жукова вместе с Западным фронтом приковал к себе внимание [231] XXXXVI моторизованного корпуса, что почти на треть уменьшило ударные возможности войск Гудериана. Командование группы армий «Центр» предпочло держать этот корпус в резерве для парирования советских наступлений.
В случае с Киевом вмешались, выражаясь юридическим языком, обстоятельства непреодолимой силы. Советское командование до определенного момента считало себя в силах парировать действия противника, но в последний момент как гром среди ясного неба на чашу весов сражения немцами была брошена целая танковая группа. На кременчугский плацдарм 12 сентября переправилась ранее отмечавшаяся разведкой в полосе Южного фронта 1-я танковая группа Эвальда фон Клейста. Именно быстрое продвижение танков Клейста обусловило замыкание окружения. Наступление Гудериана к тому моменту было почти на пределе возможного, продвижение на Ромны и Лохвицу было произведено из последних сил. Но парировать удар сразу двух танковых групп было уже непосильным трудом для ослабленных тяжелыми боями советских фронтов.
В конце главы про Ельню и Киев Владимир Богданович не удержался от того, чтобы помечтать: «Правда, сам Жуков окружения избежал. Ему повезло. До начала германского наступления на Москву Сталин направил Жукова в Ленинград. Иначе хлебал бы Жуков баланду в немецком лагере военнопленных, как сотни тысяч солдат и офицеров Резервного фронта, которых он своими бесконечными штурмами Ельни обрек на плен и смерть» {97}. Несомненно, что попавший в немецкий плен Жуков был голубой мечтой многих его противников. Но эти девичьи мечты В. Суворова не могли реализоваться [232] чисто технически. Сменивший Г. К. Жукова на посту командующего Резервного фронта маршал С. М. Буденный в плен в октябре 1941 г. не попал, так же как командующий Западным фронтом И. С. Конев и командующий Брянским фронтом А. И. Еременко. Все эти фронты попали под удар «Тайфуна», но окружение управления фронта могло произойти только в такой катастрофе, как киевский «котел». Ни до, ни после этого управление фронта в окружение не попадало.
Картина операций на советско-германском фронте в августе и сентябре 1941 г. гораздо сложнее, чем тяжеловесный шестидесятнический диптих «бессмысленные контрудары» и «имбецил Еременко обещает невыполнимое Сталину и Шапошникову» или бездарная акварелька Владимира Богдановича «Жуков атаковал Ельню, забыв об угрозе Киеву». Советское командование пыталось решить проблему срыва планов противника наступательными действиями. Немецкое командование копии полученных от Гитлера директив № 33 и № 34 в Генштаб Красной армии не отправляло, и смена стратегии «Барбароссы» стала в какой-то мере неожиданностью для советского руководства. В результате мобилизационных мероприятий на московском направлении были накоплены достаточно крупные силы. Их было недостаточно для построения непробиваемого заслона с плотностью северного фаса Курской дуги июля 1943 г., но они уже могли проводить локальные наступательные операции. Когда начались операции вермахта на флангах советско-германского фронта, начальник Генерального штаба Красной армии маршал Б. М. Шапошников и командующий Западного фронта Маршал С. М. Тимошенко оказались в весьма щекотливом положении. Немедленного наступления на Москву не последовало, а накопление сил на московском направлении уже произошло. [233]
Что делать? Растаскивать собранные на московском направлении силы по флангам? Во-первых, это долго, а во-вторых, для эффективного маневра резервами требуется знать, что именно будет делать противник. Были накоплены почти исключительно стрелковые соединения, откорректировать перемещения которых маршем после выгрузки из эшелонов было затруднительно. Будет простое перемалывание прибывающих резервов по частям с одновременным ослаблением войск на московском направлении. Тогда было решено сыграть в традиционную для войны игру «кто лучше наступает». По Директиве Ставки ВГК № 001254 (обратите внимание, что номер на единицу отличается от Директивы Ставки ВГК на проведение операции Резервного фронта) от 25 августа Западному фронту предписывалось перейти в наступление с целью «разбить противостоящего противника и во взаимодействии с войсками левого крыла Резервного фронта к 8 сентября 1941 г. выйти на фронт Велиж, Демидов, Смоленск»{98}. Если сторонник танковых дивизий Г. К. Жуков собрал у себя на фронте три таких соединения июльского штата, то на Западном фронте была одна «сотая» танковая дивизия и пачка мелких соединений поддержки пехоты из девяти танковых батальонов и двух танковых бригад.
Удары армий Западного фронта были достаточно сильными и вызвали серьезное беспокойство командования группы армий «Центр». 28 августа Гальдер записывает в дневнике: «10.30 – Телефонный звонок от фон Бока: Он взволнованно сообщил мне, что возможности сопротивления войск группы армий подходят к концу. Если русские будут продолжать наступательные действия, то удержать восточный участок фронта группы [234] армий не будет возможности. Свежие дивизии, двигающиеся от Гомеля, не смогут прибыть на угрожаемый участок (5-й армейский корпус) ранее 3.9. Сомнительно, что при таком положении мы сможем долго продержаться. В случае если мы отведем свои войска на фронте 9-й армии, то мы будем вынуждены отвести и войска 4-й армии. Фронт можно будет удержать только в случае ввода моторизованных соединений»{99}. Несколько дней спустя, 3 сентября 1941 г., фон Бок записал в своем дневнике: «Мощные атаки против VIII корпуса вчера и сегодня вынудили нас предоставить 255-ю дивизию в распоряжение 9-й армии. Вечером 9 -я армия, которая только сегодня утром заявила, что в состоянии выправить положение собственными силами, затребовала у нас еще и 162-ю дивизию. Я не могу ее послать, пока не получу другие части, которые смогут занять ее сектор под Смоленском. Процесс спрямления Ельнинского выступа вряд ли позволит нам высвободить хотя бы один полк ранее 6 сентября». Это были атаки на правом крыле Западного фронта. Об атаках левого крыла фронта фон Бок написал: «На южном крыле 4-й армии противник, поддержанный танками, прорвал чрезмерно растянутый фронт 34-й дивизии (Бехлендорф) и вклинился в ее оборону на значительную глубину. Я передал единственный свой резерв, 52-ю дивизию (Рендулич), в распоряжение армии при условии задействовать ее, если это действительно необходимо». Из этих высказываний понятно, что советскому командованию удалось создать кризисное положение, сохранить устойчивость фронта группы армий «Центр» немцам удалось не без усилий. Более того, фон Бок пишет, что вследствие сосредоточения усилий авиации на поддержке наступающих войск на центральном участке [235] советская авиация господствовала в воздухе. Понятно, что в. случае более успешных действий армий Западного и Резервного фронтов ни о каком наступлении Гудериана на Киев не могло быть и речи. Его моторизованные корпуса были бы растащены на отражение ударов советских войск на Смоленск и Рославль. Также могло оказаться проблематичным использование частей 3-й танковой группы для замыкания блокады Ленинграда.
Однако добиться решительного результата ударами Западного, Резервного и Брянского фронтов не удалось. Маршал Шапошников 10 сентября 1941 г. Директивой Ставки ВГК № 001805 прекращает наступление Западного фронта:
