Габриель прав, подумала Жаклин. Юсеф что-то подозревает. А это означает, что ей, скорее всего, из этой переделки живой не выйти. Возможно, Юсеф прикончит ее сегодня же вечером.

Она выглянула в окно «тойоты», задаваясь вопросом, уж не явится ли Кромвель-роуд последней улицей, которую ей доведется в этой жизни увидеть. Надо было ей все-таки написать прощальное письмо матери и оставить в сейфе своего банка. Интересно, подумала она, что скажет Шамрон по поводу ее смерти матери? Сообщит ли, что она работала на службу? Или предложит другое объяснение? Или предпочтет, чтобы мать узнала о ее смерти из прессы? Она на мгновение представила себе строчки из газетной передовицы. «Жаклин Делакруа, марсельская школьница, которой удалось подняться к вершинам европейского модельного бизнеса, но чья карьера в последние годы клонилась к закату, умерла в Лондоне при загадочных обстоятельствах...» Неожиданно она задалась вопросом, как журналисты, к которым она всегда относилась с насмешками и пренебрежением, станут освещать прожитую ею жизнь. Наверняка ничего хорошего не напишут, решила она, но потом вспомнила Рене, с которым у нее сложились самые сердечные отношения. Уж кто-кто, а он порочить ее не станет. Помимо Рене, несколько теплых слов в ее адрес мог сказать и Жак. Вполне возможно, Жиль тоже не будет к ней слишком суров. Но нет, сказала она себе. Достаточно вспомнить вечеринку в Милане, когда они поругались из-за кокаина, чтобы понять: Жиль сделает все, чтобы и после смерти выставить ее в самом неприглядном виде...

Юсеф вернул зажигалку. Она взяла ее и положила в сумку. Установившееся в комнате молчание с каждой секундой становилось все более зловещим. Ей хотелось, чтобы он заговорил снова, сказал хоть что-нибудь. Когда он говорил, она чувствовала себя в относительной безопасности, пусть даже это была иллюзия.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала она.

— Который? Ты сегодня задавала так много вопросов...

— Мы увидимся с тобой, когда все это кончится?

— Это целиком и полностью зависит от тебя.

— Мне кажется, тебе не хочется отвечать на этот вопрос.

— Я всегда отвечал на твои вопросы.

— Неужели? Если бы ты с самого начала рассказал мне о себе всю правду, сомневаюсь, чтобы я дала согласие на эту авантюру и сидела сейчас здесь с чемоданом, готовясь отправиться в путешествие с совершенно незнакомым мне человеком.

— Я был вынужден держать некоторые вещи от тебя в тайне. Ну а ты, Доминик? Разве у тебя нет от меня секретов? Разве ты сказала о себе всю правду?

— Все самое важное о себе я рассказала.

— Очень обтекаемый ответ. И очень удобный. Ты говоришь мне это всякий раз, когда хочешь избежать дальнейших расспросов.

— Между прочим, то, что я тебе говорила, — правда. И ответь, в конце концов, на мой вопрос. Мы с тобой еще увидимся?

— Очень на это надеюсь.

— Ты полон дерьма, Юсеф!

— А ты, по-моему, переутомилась. Закрой глаза, отдохни немного.

Она положила голову на подголовник сиденья.

— Куда мы сейчас едем?

— В одно безопасное место.

— Ты мне уже об этом говорил. Но где оно — это место?

— Когда приедем, увидишь.

— Но скажи на милость, зачем нам куда-то ехать, тем более в какое-то безопасное место? Чем плоха твоя квартира? Или моя?

— Квартира, на которую мы едем, принадлежит моему другу. Она находится рядом с аэропортом Хитроу.

— А этот твой друг там будет?

— Нет.

— А ты останешься там со мной на ночь?

— Конечно. А утром полечу с тобой в Париж.

— А после этого?

— После того, как ты встретишься с палестинским лидером, о котором я тебе говорил, начнется ваше совместное путешествие. Между прочим, я был бы очень не прочь оказаться на твоем месте. Сопровождать такого выдающегося человека в его странствиях — большая честь. Ты даже не представляешь, Доминик, как тебе повезло.

— Скажи, как его зовут — этого выдающегося человека? Вдруг я его знаю?

— Сомневаюсь. Кроме того, я в любом случае не могу назвать его имени. Так что тебе придется называть его вымышленным именем, которое он взял для прикрытия.

— И это имя?..

— Люсьен. Люсьен Даву.

— Значит, Люсьен, — тихо сказала она. — Мне это имя всегда нравилось... Так куда же мы все-таки едем, Юсеф?

— Закрой глаза и расслабься. Скоро мы будем на месте.

На наблюдательном пункте Шамрон схватил трубку телефона, прежде чем аппарат успел прозвонить во второй раз. Потом Шамрон несколько секунд слушал то, что ему говорили, никак не комментируя услышанное и не пытаясь вставить хотя бы слово. После этого он медленно и торжественно положил трубку на рычаги. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что ему только что сообщили о смерти его близкого родственника или друга.

Наконец Шамрон сказал:

— Похоже, они остановились на ночевку.

— Где? — осведомился Габриель.

— В муниципальном жилом комплексе в Хонслоу, неподалеку от аэропорта.

— А где твоя команда?

— Обложила дом и замаскировалась. Не беспокойся, мои парни все держат под контролем.

— Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы находился там лично.

— У тебя завтра трудный день. На твоем месте я бы сейчас прилег и несколько часов поспал.

Но Габриель ложиться не стал. Правда, он зашел в спальню, но уже через минуту оттуда вышел. На нем была черная кожаная куртка, а на плече висел видавший виды нейлоновый рюкзачок.

— Куда это ты собрался? — сказал Шамрон.

— Это личное. Мне необходимо кое о чем позаботиться.

— Так куда же ты все-таки направляешься? И когда вернешься?

Но Габриель покинул квартиру, так ни слова ему и не сказав. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу. Когда он проходил у себя под окнами, он не мог отделаться от ощущения, что Шамрон наблюдает за ним сквозь щелку в занавесках. Когда же он направился к Эдгар-роуд, его посетило еще одно неприятное чувство. Ему казалось, что Шамрон отрядил специальную команду, которая должна была следить за ним.

Хонслоу. Англия

«Тойота» высадила их и умчалась в темноту. Парковочную площадку заливал желтый электрический свет. На некотором удалении от нее возвышался жилой кирпичный дом, который, впрочем, больше походил на здание старой текстильной фабрики. Жаклин хотела было нести свой чемодан сама, но Юсеф не желал об этом и слышать. Подхватив чемодан в левую руку и предложив Жаклин правую, он повел ее через