у меня в руках. Но прежде чем я ее наполню, ответь, зачем тебе деньги? Что ты замышляешь? Давай, Ари, поделись с товарищем. После всего того, что я сделал для твоей службы, ты просто обязан рассказать мне об этом.

— Это связано с тем, что произошло в Париже, — сказал Шамрон. — Боюсь, это все, что я могу тебе сообщить.

— Брось скрытничать, Ари. Должен же я знать, куда уходят мои денежки.

— Мне нужны деньги, чтобы схватить террористов, которые убили нашего посла.

— Так-то лучше. И сколько тебе нужно на этот раз?

— Полмиллиона.

— В какой валюте?

— В долларах.

— Ты хочешь получить эти деньги полностью — или по частям?

— Вообще-то передача средств должна иметь вид долговременного кредитования, так как я не знаю, сколько времени у меня займут поиски этих парней.

— Полагаю, это можно устроить. И кого же ты собираешься кредитовать?

— В Нассау есть небольшая пароходная компания, которая называется «Карлтон лимитед». Ее крупнейший контейнеровоз стоит сейчас в сухом доке на ремонте. К сожалению, ремонт оказался более продолжительным и дорогостоящим, нежели владельцы «Карлтон лимитед» предполагали. Им срочно требуются кредиты, так как в противном случае корабль может пойти с молотка, а вместе с ним пойдет с молотка и вся пароходная компания.

— Понятно...

Шамрон назвал номер секретного счета на Багамах, который Стоун записал в своем блокноте ручкой с золотым пером.

— Я могу перевести полмиллиона на этот счет уже завтра утром.

— Заранее благодарен.

— Что еще?

— Я хочу, чтобы ты сделал еще одно вложение.

— В другую пароходную компанию?

— Нет. В одну художественную галерею. Здесь, в Лондоне.

— Художественную?! Нет уж, Ари, спасибо.

— Окажи мне любезность, прошу тебя.

Стоун с шумом выдохнул. Шамрон почувствовал исходивший от него запах икры и шампанского.

— Слушаю.

— Я хочу, чтобы ты предоставил заем фирме «Ишервуд файн артс».

— То есть лично Ишервуду?

Шамрон кивнул.

— Ты имеешь в виду Джулиана Ишервуда? Джули Ишервуда? В свое время я сделал множество весьма сомнительных инвестиций, но давать деньги в долг Джули Ишервуду все равно, что бросать их в огонь. Извини, но тут я тебе не помощник.

— Я прошу об одолжении.

— А я говорю тебе, что не стану под этим подписываться. Утонет Джули или выплывет — мне все равно. Это, как говорится, без меня. — Стоун снова неожиданно сменил тему. — А я и не знал, что Джули тоже член нашего братства.

— Я этого не говорил.

— Все это не имеет значения, поскольку я в любом случае не дам ему ни цента. Итак, я принял решение. Конец дискуссии.

— Мне неприятно это слышать.

— Только не надо на меня давить, Ари Шамрон. И как только тебе хватает на это наглости после всего того, что я для тебя сделал? Если бы не я, у твоего офиса даже ночного горшка в нужный момент под рукой бы не оказалось. Уж и не помню, сколько миллионов я вам ссудил.

— Ты всегда был очень щедр, Бенджамин.

— Щедр — и только? О Господи! Да я один поддерживал всю вашу контору на плаву. Однако на тот случай, если ты этого еще не заметил, хочу тебе сообщить, что сейчас дела у «Лукинг гласс» обстоят не лучшим образом. У нас есть кредиторы, которые норовят сунуть нос в каждую прореху, а некоторые банки поставили в известность, что, пока я не верну долги, рассчитывать на новые кредиты не придется. Нынче «Лукинг гласс» протекает, дружочек. А если он пойдет на дно, вы лишитесь крупнейшего источника финансирования.

— Я в курсе твоих нынешних проблем, — продолжил Шамрон. — Но я также знаю, что «Лукинг гласс» выйдет из кризиса еще более сильным, чем прежде.

— Вот черт! Ты и вправду так думаешь? Позволь в таком случае спросить, что навело тебя на эту мысль?

— Уверенность в твоей абсолютной непотопляемости.

— Ты, Ари, не юли. Я помогал вашей службе на протяжении многих лет и ничего не просил взамен. Но теперь мне нужна твоя помощь. Я бы хотел, чтобы ты переговорил со своими друзьями в Сити — пусть перестанут на меня давить. Кроме того, постарайся убедить моих израильских инвесторов, что для всех будет лучше, если они спишут мне часть долга.

— Я подумаю, что тут можно сделать.

— И еще одно. Я публикую твои пропагандистские статейки по первому требованию. Но почему бы тебе не подкидывать мне время от времени действительно стоящий материал? Что-нибудь остренькое, горяченькое — как говорится, с пылу с жару. Такое, что увеличило бы тираж моей газеты. Надо дать понять этим денежным мешкам, что «Лукинг гласс» — это сила, с которой необходимо считаться.

— Попробую что-нибудь для тебя накопать.

— Ты не пробуй, ты накопай. — Стоун зачерпнул тостом еще одну порцию белужьей икры и отправил себе в пасть. — С тобой вместе, Ари, мы горы свернем. Но если «Лукинг гласс» начнет пускать пузыри, многим придется туго.

На следующее утро Шамрон и Габриель встретились в Хэмпстед-Хит. Они шли по буковой аллее. Прежде чем заговорить, Шамрон подождал, когда мимо пробегут два любителя бега трусцой.

— Ты получишь деньги — пятьсот тысяч американских долларов. Они будут находиться на известном тебе счете в Женеве.

— А если мне понадобится большая сумма?

— Тогда я достану тебе еще. Но учти, колодец не бездонный. Прежде ты умел считать деньги. Надеюсь, с тех пор ничего не изменилось?

— Я постараюсь свести траты к минимуму.

Шамрон сменил тему и затронул проблему связи. Поскольку лондонскую станцию службы контролировал Лев, Габриель не мог воспользоваться услугами ее персонала. В Лондоне были только три боделя — сотрудника, которые сохранили лояльность к Шамрону и которые могли помочь Габриелю, не ставя об этом в известность начальника станции. В этой связи Шамрон продиктовал Габриелю несколько телефонов, которые тот должен был запомнить. Это навело Габриеля на мысли о том времени, когда он учился в академии и занимался упражнениями по тренировке памяти. Он называл число ступеней в лестничном пролете, перечислял предметы мужского гардероба в шкафу или запоминал номера автомобилей на парковке, бросив на указанный ему преподавателем объект один только взгляд.

Между тем Шамрон продолжал говорить. Он напомнил Габриелю о том, что доступа к специальному кабелю лондонской станции, предназначенному для скрытной передачи информации, у него не будет, так как на каждую такую передачу необходимо получить разрешение начальника станции. Почтовый канал лондонской станции также для него закрыт — по той же причине. Впрочем, Шамрон подсластил пилюлю, сказав, что Габриель может воспользоваться дипломатическим почтовым каналом, если будет адресовать свою корреспонденцию на имя Амоса Аргова. В этом случае приятель Шамрона из министерства иностранных дел перешлет ему письмо Габриеля на бульвар Царя Саула. Однако слишком часто