иначе делают?
Лучше пожать плечами, чем осуждать, лучше смеяться, чем злиться, — вот рецепт Заратустры!
Видел я пса с глазами ангела, но не видел я человека с такими глазами. Но когда дал я мяса кусок псу этому, по-другому стал он смотреть на меня: он ждал следующего куска!
Зависимость — вот худшее, что известно мне. Но кто же вы, возвышенные, если не те, кто более всех испытывает зависимость?
Нет, здесь, с медведями белыми, — лучшее место для вас, возвышенные, ибо тут станет вам ясно, чего стоит возвышенность ваша!
Позволишь ли ты быть мне Другим, друг мой, и будешь ли ты другом Другому, сам оставаясь Другим и не терзаясь этим?
О СТРАНЕ КУЛЬТУРЫ
Привет тебе, друг мой, шлёт город этот, где дома — деревья, а улицы — реки!
Слишком далеко залетел я в настоящее прошлое, слишком, так что и не хочется возвращаться! Другой здесь темп, другой ритм, другая жизнь. Кто сказал, что здесь одиноко?
Здесь, где нет разделённости, где нет пустоты и обыденности, при том, что всё неизменно, — как может быть одиноко здесь? В этой неизменности и есть жизнь подлинная!
Понять, что ничего не меняется, — вот главное! А что может-то измениться? Перемены происходят только в умах ваших.
Тем более смешон тот, кто придаёт значение переменам, тем более странным кажется тот, кто пытается ухватить за хвост эту птицу не существующую!
Хотите перемен — переменитесь, не хотите — не меняйтесь. Зачем суета? Больно озабочены вы переменами, уж не от того ли, что не хотите меняться? Но зачем вы тогда кричите?
«Не успею!» — вот крик культуры вашей. Но куда?!
Торопиться жить — умереть торопиться! И так вы торопитесь, что, кажется мне, уже вы успели!
«Создавать!» — кричите вы, культурные. А знаете ли вы — зачем? Если для того только, чтобы создать, то можно и не создавать вовсе! Если же для того, чтобы радоваться и радовать, то зачем кричать криком ужаса?
«Добиваться!» — вот крик культурного человека. «Но чего желаете вы добиться?» — так спрашиваю его я.
Видел я среди вас добившихся, но не видел счастливых. Или несчастья своего добиваетесь вы?
«Верить!» — вот что кричите вы, апостолы культуры. «Во что вы хотите верить?» — спрашиваю я вас.
Верить лишь с тем, чтобы верить, — значит парус ставить, плыть не желая. Сами себе вы придумали ценности, чтобы верить в них.
Если же с трудом таким даётся вам вера ваша, так, может быть, стоит переменить вам ценности ваши! Зачем вам большой парус, если всё равно вы плыть не желаете?
Может быть, хватит бегства уже? Может, остановиться, прозреть, оглядеться? Может, стоит ощутить жизнь, а не гнаться за ощущениями?
Беда ваша в неполноте вашей, но как же быть вам исполненными, если вам всегда мало? И мало не потому вам, что мало, а потому, что
Ну так вы ли себе хозяин или же нет? А если нет, то кто же тогда управляет вами? Почему же не скажете вы себе: «Довольно!», если запыхались.
Культура не в том, чтобы ограничивать, а в том, чтобы открывать. Не на запретах культура стоит, но на желаниях, но одеты желания ваши в оковы запретов, оттого-то и кажутся вам желания ваши зверями хищными, коим место лишь в клетке жёсткой. В клетку заточили вы желания ваши, там оголодали они и обозлились, и теперь зовёте вы это культурой вашей!
Культура не в том, чтобы создавать несуществующее, а в том, чтобы шире смотреть и больше видеть! Напраслину наводит культура ваша на жизнь подлинную, не способствует, но искажает, а вслед за тем винит её в искажениях этих. Это зовёте вы своей культурой!
Культура не в том, чтобы воспевать, а в том, чтобы петь! Тот декламирует идеалы свободы, кто о власти думает, а потому страхом пропитан! Дурно пахнет культура ваша, ибо на страхе стоит и свободу страха проповедует!
Вот почему страну эту, где дома — деревья, а улицы — реки, назову я страной культуры, а «храмы» ваши приютом юродивых!
Ибо здесь, среди рек и лесов диких, вижу я настоящее, здесь вижу я жизнь подлинную, что принимает меня, не чураясь. И пусть строга она, но зато свысока на меня не смотрит!
Разделяет культура ваша, а жизнь целостна в себе самой. С кем же хотите вы быть: с миром или с мечом? Не с миром пришёл я к вам и не с мечом я ушёл в мир этот, чтобы быть!
Слушайте же, что скажу вам, рабы культуры: «Признак слепоты, если дома ваши дороже вам лесов этих, а улицы — дороже рек!
И культура ваша, замешанная на страхе, ослепнув, наконец, или разрушит всё, или сама погибнет. Ибо так ведёт себя слепец сумасшедший!»
Чему же служишь ты, друг мой? Если музе — то нет тебя, если культуре — то лучше б тебя и не было вовсе, а если служишь ты Человеку — я для тебя, а радость нам на Двоих с тобою!
О НЕПОРОЧНОМ ПОЗНАНИИ
Привет тебе, друг мой любезный, из города утонувшего!
Читал я в книге одной, что некогда разгневался Бог и утопил землю с людьми её в пучине вод. Отчего поступил Он так? Не от того ли, что люди луне уподобились? — Не светить они стали, призванные светить, но отражать. Так расстроили вы Бога своего, что заставили плакать!
Тот, кто создан светить, не светить не может или должен он будет погибнуть. Как же из звёзд, сиянье которых — дарение света, стали вы безжизненными кусками материи, что способны лишь поглощать? Не потому ли, что умерли вы за трапезой вашей?
Вот он, город, что напоминает вам о смерти вашей, ибо в воде он утоплен! Слёзы жизни вашей разлились по городу этому, где светла так луна, где так холодно-светла она, пожирательница света! И не остановить мне слёз, что разрывают глаза, когда смотрю я на эту столицу искусств ваших!
Как к могильному камню приходят сюда творцы ваши — художники, музыканты, поэты. Что изображают они? Чем складывают мелодии своих звуков? О чём пишут? Пожирателям мечтают они отдаться, — оттого изображают они пищу, оттого играют столовыми ножами, оттого и пишут о пищеварении!
Так признаются они в любви — голодом, так пестуют дух свой — благовониями обедов! И стыда не испытывают они, описывая жерло желудка своего, бесстрашные до застолий!
Стыдится дух их земного, но пожирает он землю. Клевещет дух их на земное, но кормится он с её рук! Небесное грезит создать дух творцов ваших, но полёта и света небесного не знает он, ибо дух их — мука!
