— только ждать его… Она знала наизусть каждый выступ на стенах пещеры. Пила из этого озера. Бродила, пытаясь отыскать в скалах подобие новой тропы…
Неужели все проходили сквозь эту бездну безысходности, ища путь дальше?..
Нет, поняла Наир. К дракону приходят не самые отчаянные и не самые отчаявшиеся, — но те, кто уже знают, что смысл есть всегда, но еще не могут постичь его сами…
Я — ничего не знаю уже… Я — открыта… Приди же ко мне! — звала Наир, застывая во тьме и холоде, — Теперь я знаю, о чем спрошу тебя…
Она начала исследовать скалы — и обнаружила место, вполне пригодное для подъема.
Она карабкалась вверх, цепляясь за равнодушный камень, не будучи уверенной, что у нее получится спуститься. И — поднявшись на очередной выступ, обнаружила еще более крохотный уступ. Там опять начиналась тропа…
В тот раз Наир вернулась. Вернулась в Храм. Привела себя в порядок, оделась подходящим по ее мнению способом, захватила припасы и поднялась снова…
…Дракон полулежал на камнях, как будто вообще не замечая холода, и уютно устроив подбородок на переплетенные руки. Он смотрел на закат…
Смотрел ли?
Наир не была уверена, что он что-либо видит.
— Подходи, не бойся. Ты не обеспокоила меня, — внезапно обратился дракон к замершей в нерешительности девушке, не отрываясь от созерцания пылающего неба.
Как будто они прервали беседу минуту назад. Как будто он знал, что она придет…
— О чем ты думаешь сейчас? — вдруг вырвалось у Наир.
— Хм… — дракон прикрыл веки и неожиданно признался, — Я думаю о том, как прекрасен мир… И этот закат… Какой изумительный цвет приобрело небо, как причудливо переплелись, таящиеся в скалах тени…
Наир изумленно смотрела на дракона: она не знала, чего ждала от него, но вряд ли чего-то подобного!
— Я думаю о том, что делает этот миг — прекрасным… — продолжал между тем Скай, — Красота абсолютна: она существует, как мир — не зависимо от нас… Независимо, смотрят ли на нее чьи-то глаза, способны ли они осознать то, что видят… И все же, глаза — это призма: если некому увидеть, то и красота — не познана. А значит — не существует. Но что значит познание? Мы чувствуем прекрасное сердцем — именно оно отзывается на зов… Она невыразима, необъяснима, непередаваема — ее можно лишь ощутить… Но вместе с тем, это лишь понятие, которым оперируют в рассуждениях: а значит, оно — логично… И значит красота — это разум: ведь удается же вам вписать ее в некие каноны и сечения.
Я думаю о том, как мимолетна истинная красота. Она угасает уже сейчас, пока мы еще видим ее… Каждое безмерно малое мгновение — отлично от других. И то, что придет на смену существующему — будет иным, но не менее прекрасным… Все меняется: что-то уходит безвозвратно, а что-то появляется, что бы уйти в свой черед… Ни одно мгновение из ушедших — не вернется назад. И за то время, что ты здесь — облака перешли дальше, солнце опустилось, небо сменило оттенок… И даже через множество лет — это не повторится. И так и должно быть — нет ничего вечного, неизменного. Даже звезды гаснут… Но ведь что-то всегда рождается в замен. И я думаю, что красота вечна: ведь каждое из этих новых мгновений, как и каждый из лучей солнца — прекрасен. По-своему… Это движение и есть — Вечность.
Дракон умолк, и полностью растворившаяся в его голосе Наир, вздрогнула и очнулась. Великолепный, величественный, волшебный закат уже почти догорел, но ей показалось, что Скай и дальше собирается так же сидеть, созерцая потоки времени.
Дракон…
Наир скрутила себя в узел, идя к нему: вот уж действительно духу… несущему в себе нечто особенное, чем люди и придуманные ими боги…
— Если вы так цените жизнь и красоту, то зачем убиваете друг друга? И нас…
— Разве я только что не объяснил тебе, девочка, что смерти — нет? Смерть — лишь иллюзия, последняя граница, которую способен воспринять разум… Каждую секунду нашей жизни — мы меняемся, умирая и не сознавая того… И снова рождаемся, что бы умереть… Жизнь и смерть — одно, тем более прекрасное, что так неуловимо!
— Но зачем убивать?!
— Что бы жить… И потом, ты не думала, что не ценя смерти — мы не ценим и жизни?
Ты плохо слушала, девочка…
Наир бесстрашно подошла к краю пропасти. Жить — остро ощущая каждый миг: его приход и утрату, перерождение в следующий — да, именно это наверное и значит жить! Но — так жить можно лишь на пороге смерти, зная о ее скорой неотвратимой неизбежности, иначе страсть притупляется…
— Но ведь это все равно, что вечно сгорать в пламени!!! В чем смысл?
— Смысл? В чем смысл ветра? В чем смысл скал? В чем смысл мира? В том — что он есть…
Уже стемнело, и Наир едва различала дракона. Почему-то ей казалось, что он улыбается, объясняя очевидное несмышленому ребенку, хотя знала, что Скай никогда не улыбается…
Скай… Прости… Я не сумела понять не только ответ, но даже — сумела ли задать тебе тот самый, сокровенный вопрос…
Холод ночи пробудил ее от неясных образов и раздумий, и заставил обратиться к более насущному.
Боги! — ужаснулась Наир, — я ведь теперь не спущусь отсюда!
Она обернулась туда, где только что сидел Скай, но дракона не было… А в следующее мгновение вокруг туловища сомкнулась могучая длань, и Наир вознеслась в высь…
Когда дракон опустил ее перед входом в пещеру, девушка была в полуобмороке, и как бы аккуратно он не действовал, Наир просто рухнула на подмерзшую землю. Она отчаянно пыталась выпрямиться и загнать подальше воспоминание о кратком полете, впечатавшимся в мозг вихрящейся тьмой…
Подойдя к озерцу — плеснула в лицо ледяной водой и только после этого вошла в пещеру. Представшее глазам зрелище было на столько мирным, что у Наир мелькнуло подозрение о галлюцинации, вызванной недавним душевным потрясением: Скай, сидя на корточках спиной к ней, обжаривал над небольшим костерком хлебец из оставленной ею здесь сумки. Пошатываясь, она обошла его кругом и села напротив, поближе к огню.
Дракон, который незадолго до того сказал ей больше, чем за все время ее пребывания в его миссии, снова похоже абсолютно забыл о ней. Наир ощутила дикое разочарование: только что, он говорил ей такие слова — значит, считал, что она может понять их… Так почему же теперь он ведет себя так, словно она
