спряталась у него на груди. Ею овладело желание, и она увлекла его за собой в комнату.

Доктор Жессе дошел уже до угла, когда услышал крики:

— Доктор! Доктор Жессе! Подите сюда!

Четверо портных стояли на пороге лучшей портняжной мастерской Табокаса «Парижские ножницы», принадлежавшей Тонико Боржесу. Сам он в этот момент тоже был здесь; в одной руке он держал штанину, в другой иголку с ниткой. Заведение «Парижские ножницы» было не только лучшей портняжной мастерской Табокаса, но и, по общему признанию, штаб-квартирой местных сплетников. Здесь обсуждались все происшествия, здесь знали о всех событиях, знали даже, что едят в этом частном доме и в том. В этот день в «Парижских ножницах» произошел переполох, вызванный известиями, которые привезли из Феррадаса прибывшие вместе с Орасио люди. Поэтому-то Тонико Боржес и окрикнул доктора Жессе, надеясь получить от него разъяснения. И когда тот подошел, толстый, низенький и суетливый, со шляпой на затылке, с очками на кончике носа, в сапогах, перепачканных грязью, и спросил, что им от него нужно, один из портных вместо ответа принес стул и усадил его.

— Располагайтесь поудобнее, доктор.

Врач уселся, опустил на кафельный пол свой чемодан с инструментами. Чемодан этот был знаменит в поселке, потому что доктор носил в нем самые разнообразные предметы: от хирургического ножа до сухих бобов какао, от ампул для впрыскивания до спелых плодов, от склянок с лекарствами до квитанций на получение квартирной платы с принадлежащих ему домов, которые он сдавал в наем. Тонико Боржес исчез в доме и вскоре вернулся с большим плодом авокадо.

— Я сохранил его для вас, доктор.

Жессе поблагодарил и положил авокадо в чемодан, и без того переполненный разными предметами. Портные окружили врача. Они пододвинули к нему свои стулья. Отсюда вся улица находилась под их наблюдением. Жессе спросил:

— Ну, что нового расскажете?

— Что вы, доктор, это вы можете нам много чего рассказать, — засмеялся Тонико Боржес. — Вам ведь все хорошо известно…

— О чем это?

— Поговаривают, будто отношения между полковником Орасио и полковником Бадаро обострились до крайности… — вставил другой портной.

— Говорят, Жука Бадаро набирает людей… — добавил Тонико.

— Это не новость, я об этом давно знал, — сказал врач.

— Но кое-чего вы наверняка не знаете… Могу поручиться.

— Посмотрим…

— Жука Бадаро уже законтрактовал агронома для обмера лесов Секейро-Гранде…

— Что вы говорите? Откуда вы это знаете?

Тонико сделал таинственный жест:

— Ну, мало ли откуда, доктор… Разве в Табокасе что-нибудь может остаться неизвестным? Если даже не о чем говорить, так здесь придумают все что угодно…

Но Жессе этот ответ не устраивал; он хотел знать точно.

— Нет, серьезно… Кто вам сказал?

Тонико Боржес понизил голос:

— Азеведо, хозяин лавки скобяных товаров. Жука Бадаро составлял у него телеграмму, которой вызвал агронома…

— Это новость… Сегодня же пошлю записку Орасио.

Портные переглянулись. Тонико продолжал:

— Полковник Орасио отправил дону Эстер в Ильеус, чтобы не подвергать ее опасности на фазенде… Говорят, он вступит в лес еще на этой неделе… он уже заключил с Бразом, Фирмо, Жозе да Рибейра и Жарде договор о разделе леса… У него остается половина, а другую половину поделят те, кто ему помогает. Так ведь, доктор?

Врач пытался отрицать:

— Для меня это новость…

— Доктор… — Тонико Боржес закатил глаза. — Но ведь известно даже, что Виржилио составил договор, который сейчас скреплен печатью и всем, чем полагается… Да! Манека Дантас тоже входит в долю… Все уже об этом знают, доктор, это секрет полишинеля…

В конце концов Жессе признался и все рассказал, даже то, что он тоже будет иметь частицу леса. Тонико Боржес пошутил:

— Значит, и вы возьметесь за оружие, доктор, не так ли? Вы уже купили себе кольт-38? Или предпочитаете парабеллум? Если нужно, я могу продать вам… в хорошем состоянии…

Доктор Жессе засмеялся:

— Я уже слишком стар, чтобы начинать карьеру героя…

Все расхохотались; трусость доктора вошла в поговорку. Но он все же оставался уважаемым человеком во всей округе. И это было поразительно, ибо единственное, что могло уронить человека в глазах жителей земли какао от Феррадаса до Ильеуса, — это трусость. Человек, прослывший трусом, не имел будущего на дорогах и в поселках какао. Если от человека и требовалось какое-либо качество для того, чтобы в период завоевания земли добиться успеха в жизни на юге Баии, таким качеством являлось мужество. Как можно отважиться жить среди жагунсо и завоевателей земли, среди беспринципных адвокатов и убийц, не знающих угрызений совести, если не относиться спокойно к жизни и смерти?

К человеку, который получал удар и не отвечал на него, который убегал от драки и не мог рассказать никакой истории о своих подвигах, местные жители относились неуважительно. Доктор Жессе был единственным исключением. Врач в Табокасе, член муниципального совета Ильеуса, выдвинутый Орасио, одним из политических лидеров оппозиции, доктор Жессе был единственным, сохранившим свою репутацию в глазах общественного мнения, несмотря на то, что был известным трусом. Малодушие доктора Жессе вошло в поговорку, и когда хотели оценить степень трусости кого-нибудь, доктор всегда служил мерилом:

— Он почти такой же трус, как доктор Жессе…

Или:

— Он трусливее даже любого родича доктора Жессе…

И эти слухи распускали не политические противники врача, как можно бы подумать. Его собственные друзья и соратники, никогда не рассчитывавшие на него во время столкновений, рассказывали в барах и публичных домах разные истории, в которых доктор Жессе выставлялся самым последним трусом.

Так, рассказывали, что во время жаркой схватки, происшедшей в Табокасе между людьми Орасио и Бадаро, доктор Жессе сбежал в дом терпимости и был найден там под кроватью. В другой раз во время избирательной кампании по выборам в сенат и палату депутатов он выступал с импровизированной трибуны на предвыборном митинге в порту Ильеус. Из Баии прибыл кандидат в депутаты от оппозиционной партии по этому округу; это был совсем молодой человек, только еще начинавший свою политическую карьеру, сын бывшего губернатора штата. Юноша с большой опаской отправился в агитационную поездку. Он наслышался всяких страшных историй об этой земле и боялся выстрела в спину или удара кинжалом. Орасио послал в Ильеус наемников для охраны своего кандидата во время митинга. Жагунсо с револьверами за поясом, готовые на все, окружили трибуну. Люди Бадаро смешались с толпой, собравшейся из любопытства послушать юношу из Баии, пользовавшегося славой хорошего оратора. Первым выступил доктор Руи, как всегда сильно навеселе; он стал поносить федеральное правительство. Потом слово было предоставлено доктору Жессе, на долю которого выпала честь представить кандидата избирателям. И наконец наступила очередь самого кандидата. Он подошел поближе к краю трибуны — небольшого сооружения из досок от старых ящиков, раскачивавшегося под тяжестью ораторов, откашлялся, чтобы привлечь внимание,