ничего существенного, но из нее ясно, что он поработал в архиве монастыря. А это уже интересно, правда?

Флавия пожала плечами:

— Но мало что дает.

— Я сделал все, что мог. Знаешь, сколько мне всего пришлось перелопатить?

— Спасибо, милый. Кроме тебя, этого никто не сумел бы сделать. Может, поищешь еще? Вдруг удастся найти что-нибудь более конкретное?

Он вздохнул:

— Хорошо, согласен. И знаешь почему?

— Почему? Он засмеялся:

— Потому что мне самому интересно.

На следующее утро, не успела Флавия войти в здание офиса, как ей передали срочное сообщение от Альберто: «Нас вызывают в министерство иностранных дел. Прямо сейчас. Явка обязательна».

Обычно на такие встречи ходил Боттандо. Но поскольку сейчас он отсутствовал, пришлось идти Флавии.

Флавия еще ни разу не была в министерстве. Сотрудник, ожидавший их у себя в кабинете, судя по всему, тоже не привык общаться с полицейскими и считал, что эти люди имеют потные руки и редко посещают ванную. Он восседал за своим столом с таким видом, словно его заставили общаться с варварами, и вел с ними вежливую снисходительную беседу до тех пор, пока не вошел изысканный господин.

Выяснилось, что инициатором встречи являлся именно он — торговый представитель из греческого посольства. Он сразу начал плести словесные кружева, пытаясь объяснить им, что не имеет к торговле никакого отношения, хотя и является торговым представителем.

— Могу я узнать, почему вопреки моему указанию сюда не явился руководитель управления? — Итальянец строго посмотрел на полицейских.

Флавия внутренне ощетинилась и поймала недоумевающий взгляд Альберто.

— Руководителем являюсь я, — ответила она и отметила, как легко эти слова слетели у нее с языка. — И вы ничего не приказывали. Вы попросили меня прийти, и я согласилась. А теперь ответьте мне вы, — обратилась она к греку, полностью игнорируя итальянца. — Что за дурацкие игры вы здесь затеяли?

— Как точно вы выразились, — с энтузиазмом подхватил грек, — именно дурацкие игры. — Он одобрительно закивал и даже слегка подмигнул ей.

Хорошо, синьора ди Стефано, давайте ближе к делу, — сказал итальянский дипломат. — Я не могу посвятить вашим делам весь день, да и синьор Фостиропулос тоже весьма занятой человек.

— Какая жалость, — сказала Флавия. — А мы просто не знаем, куда девать время. В конце концов, что для нас такое — парочка убийств?

— Кажется, по этому поводу мы здесь и собрались, не так ли? — заметил Фостиропулос.

— Я не знаю, для чего мы здесь собрались, — развела руками Флавия.

— Вы послали запрос о синьоре Харанисе.

— Да, послали.

— Я пришел сюда, чтобы сообщить вам: вы сильно ошибаетесь, если подозреваете синьора Хараниса. Он не может быть замешан ни в каких темных делах. Подобное предположение просто нелепо.

— Мы пока не знаем, кто он такой.

— Это очень богатый человек. У него обширные интересы, но полностью в рамках закона. Он очень уважаемый человек.

— И должно быть, весьма влиятельный, если вы сразу бросились его защищать.

— Вы ведете себя невежливо, синьорина, — вмешался итальянский дипломат. — Я бы даже сказал — грубо.

Фостиропулос остановил его, подняв руку.

— Все в порядке. Харанис — действительно очень влиятельный человек. Но я пришел сюда только для того, чтобы сэкономить вам время. Уверяю вас, не стоить тратить его на разработку совершенно бесперспективной версии.

— Он не занимается коллекционированием картин?

— Занимается, и очень активно. Но это не преступление.

— Вы не сказали, почему эта версия является бесперспективной.

— Во-первых, потому, что синьор Харанис всю последнюю неделю находится в Афинах. Во-вторых, вы ищете человека средних лет, а синьору Харанису — семьдесят два. Ну и в-третьих, это просто абсурд: подозревать, что такой человек, как синьор Харанис, может ввязаться в подобную историю. Он мог купить эту картину на свои карманные деньги, а заодно и весь монастырь.

— Понятно. Тем не менее жертва уехала на автомобиле, который был арендован на имя Хараниса.

— Преступники часто пользуются чужим именем.

— Вы видели его фотографию?

Флавия показала ему крупнозернистое фото, распечатанное с видеокамеры. Фостиропулос взял его в руки и, как заметила Флавия, мгновенно узнал изображенного на нем человека, хотя на лице его не дрогнул ни один мускул. Отличить, когда он говорит правду, а когда — лжет, было практически невозможно — должно быть, сказывались годы тренировки. Флавия уловила перемену скорее инстинктивно — просто у нее сразу возникло ощущение, что сейчас он скажет неправду.

— Я не знаю его, но это точно не синьор Харанис. Я уже говорил: ему за семьдесят.

— Ясно.

Грек встал:

— Ну что ж, миссию свою я выполнил, а теперь мне надо идти. Очень надеюсь, что вы поймаете убийцу, кем бы он ни был, и оцените мой вклад в расследование преступления. Извините, что так быстро откланиваюсь, но, по-моему, мы уже все обсудили. Был рад познакомиться, синьорина.

Он кивнул Альберто, которому так и не удалось вставить ни слова, затем повернулся к итальянскому дипломату, и тот церемонно проводил его к выходу.

— Ну, слава Богу, — с облегчением выдохнул дипломат, закрыв за ним дверь. — Пронесло.

— О чем вы?

— Мы едва избежали крупного инцидента. Вы вообще соображаете, на кого замахнулись? Слава Богу, моя оперативность позволила замять дело.

— Какой инцидент? Какая оперативность? Я что-то не заметила никаких действий с вашей стороны.

— Я надеюсь, вы испытываете хоть какую-то благодарность за то, что он согласился прийти сюда?

— Мы тоже пришли сюда. Нас кто-нибудь поблагодарил? — отрезала она. — Мы вам не подчиняемся, к вашему сведению. Кроме того, он не сообщил ничего полезного.

Дипломатический работник холодно посмотрел на нее. Флавия ответила ему таким же ледяным взором. Она сама не знала, почему ведет себя столь вызывающим образом, но была не в силах отказать себе в этом удовольствии. Интересно, Боттандо тоже любит демонстрировать характер? Такие моменты будоражат кровь — возможно, он любит свою работу, в том числе и за это.

— А что он должен был сказать? Вы совершили промах и, чтобы оправдаться, начали громоздить обвинения на кристально честного человека. И он еще должен вам помогать? Человек пониже рангом просто накатал бы на вас жалобу и на этом успокоился.

— Я чувствую, вы все тут полные идиоты.

— Простите?!

— А вы еще больший идиот, чем все остальные. Мы делаем самый обычный запрос в греческую полицию, ответ на который обычно занимает несколько недель. Не проходит и суток, как нас приглашает на встречу чиновник высочайшего ранга из греческого разведывательного управления и пытается направить наше расследование в другое русло. Вы не находите это странным?

— Нет.

— Я готова признать, что человек, арендовавший машину, и семидесятидвухлетний миллионер —