спускается мужчина. Дверь церкви была открыта, и я зашла, надеясь попасть на утреннюю службу.
— Откуда вдруг такая набожность?
— Скорее ностальгия. Я же говорю: когда-то я побывала в этом месте, это было много лет назад, я была молода и беспечна. Совершенно естественно, что мне захотелось зайти туда. Разве нет?
— Конечно.
— Я вошла и увидела на полу человека. Из головы его струилась кровь. Оказав несчастному посильную помощь, я поспешила на улицу, собираясь звонить в полицию. Как он, кстати, сейчас?
— Поправляется.
— Вот видите. И вместо благодарности меня допрашивают как подозреваемую. Должна вам сказать, меня это совсем не радует.
— Ах! Я полагаю, вы в состоянии объяснить, почему решили скромно умолчать о своем благородном поступке?
— Неужели я должна это объяснять? Что же такого вам наговорил про меня Джонатан? Естественно, я подумала, что вы сразу заподозрите меня, узнав, что я была там в столь ранний час. Вот я и решила не осложнять своего положения.
— Понятно. И во сколько все это случилось?
Мэри неопределенно покачала головой:
— Точно не скажу. Где-то между шестью и семью, кажется.
— У нас есть свидетели, которые называют время шесть сорок пять.
— Значит, так оно и было.
— А звонок от вас поступил в семь сорок. Не слишком ли долго вы искали телефон?
Мэри Верней покачала головой:
— Ничего удивительного. В это время бары еще закрыты, а общественных телефонов на улицах Рима не так уж много. Я торопилась, как могла.
— Понятно. А вы узнали человека, который выходил из церкви?
— Нет. А как я могла его узнать? Кто он?
— Этого человека звали Питер Буркхардт. Он торговал иконами.
— «Торговал»?
— Он мертв. Его застрелили.
В первый раз маска безразличия слетела с лица Мэри. Этого факта она не знала, поняла Флавия, и он ей очень не понравился. Как интересно! Что же она замышляет?
— О Боже!
— Да уж. Таким образом, мы объединили в одно дело убийство, покушение и грабеж. И в центре расследования оказались вы.
— Вы считаете, я имею к этому отношение? Когда убили этого человека?
— По-видимому, вчера. Около полудня плюс-минус час. Вы можете вспомнить, где находились в это время?
— С легкостью. Я зашла в «Барберини», потом пообедала в ресторане в своей гостинице, оттуда пошла по магазинам. Могу показать вам все чеки и счета — на них теперь проставляют время.
— Мы проверим.
Проверка скорее всего ничего не даст. Чеки подтвердят ее алиби.
— Я могу идти?
— Нет.
— Что еще вам от меня нужно?
— Ответы на мои вопросы.
— Я уже ответила на все ваши вопросы.
— У меня есть проблема.
— С удовольствием выслушаю вас.
— Видите ли, миссис Верней, я знаю, что вы воровка. Мало того. Я знаю вас как величайшего профессионала в этом деле. Тридцать с лишним краж — и ни одной улики.
— Заметьте: не я это сказала.
— Это говорю я. И вот вы неожиданно появляетесь в Риме. К нам поступает телефонный звонок с предупреждением о возможном ограблении монастыря. В связи с этим меня беспокоит ваш приезд в Рим. По вашим прошлым делам я знаю, что вы всегда очень тщательно планируете преступление. Вы ни разу не допустили промаха. Если бы кража иконы была делом ваших рук, то скорее всего икона просто пропала бы — без всякого предупреждения и без малейшего шума. Насилие тоже не ваш стиль. Но даже если бы ваши планы почему-либо нарушились, вы сразу вернулись бы в Англию. Но… нас предупредили заранее, кровь льется рекой, и вы все еще здесь.
— По-моему, из всего вышеперечисленного следует только один вывод: я здесь совершенно ни при чем.
Флавия фыркнула.
— Я так не думаю.
— Но у вас нет улик.
— Пока.
— Значит, пока вам придется меня отпустить.
— О, да мы и не думали задерживать вас. Это была всего лишь дружеская беседа. Первая, но, полагаю, далеко не последняя.
Мэри Верней встала. Облегчение волной захлестнуло ее, вызвав внезапную слабость в ногах. Она взмокла от пота, сердце ее бешено колотилось. «Я ужасная актриса, — подумала она, — слишком много сказала этой женщине из полиции. Она едва не заставила меня проболтаться. Возможно, она права: это полный провал — от начала и до конца».
Флавия сама открыла ей дверь, мысленно аплодируя ее спокойствию и невозмутимости. Мэри не поколебалась ни на секунду, тьма не рассеялась — Флавия вернулась к тому же, с чего начала.
Прогресс, однако, наметился в ходе обычного опроса свидетелей: кто-то видел, как утром, в день своей смерти, Питер Буркхардт вышел из гостиницы в сопровождении некоего мужчины за тридцать и вместе с ним сел в машину. Сердце Флавии екнуло, когда она услышала об этом, потому что Буркхардт, хвала Господу, остановился в гостинице на виа Каэтани. Обычная улица с довольно интенсивным транспортным движением, но все же не такая забитая, как другие улицы вокруг. Парковка на ней была запрещена, однако не было никаких причин следить за выполнением этого правила тщательнее, чем в любом другом квартале города.
За исключением одного исторического обстоятельства. Флавия всей душой надеялась, что убийца Буркхардта о нем не знал. Дело в том, что прямо за углом располагалась виа делле Боттеге Оскыо, где в свое время находилась резиденция Христианско-демократической партии Италии. В 1978 году рядом с этим зданием террористы выбросили из машины тело премьер-министра Альдо Моро. С тех пор минуло много лет, Христианско-демократическая партия пришла в упадок, и о бывшем премьер-министре лишь изредка напоминали цветы, разбросанные там, где было обнаружено тело.
Однако полиция продолжала пристально наблюдать за этим местом во избежание возвращения черных дней. Правда, теперь они скорее опасались, как бы разгневанные избиратели не взялись мстить политиканам, столько лет дурачившим их лживыми обещаниями. А может быть, просто забыли отменить приказ, отданный сразу после убийства Альдо Моро. По всей Европе есть множество мест, которые полицейские охраняют только потому, что они охранялись их предшественниками и предшественниками предшественников. Говорят, в Париже, на улице Нюильи-сюр-Сен, по-прежнему охраняется здание бывшего посольства, хотя оно давным-давно переехало в другое место и теперь там находится публичный дом.
После инцидента с Альдо Моро на углу виа Каэтани и виа делле Боттеге Оскью установили видеокамеру. Необходимость в ней давно отпала, но демонтировать ее было слишком дорого, и потому она продолжала функционировать. Кроме того, улицу регулярно патрулировали полицейские. Об этом чудесном обстоятельстве Флавии сообщил Альберто. Он же попросил ее немедленно явиться для просмотра видеозаписи.
Она добралась за пятнадцать минут и была вознаграждена весьма обнадеживающим зрелищем. Съемка
