Бассам сделал шаг ему навстречу, но Надин что-то сказала по-арабски, и великан вернулся на свое место.

Указав Натану стул напротив себя, девушка спросила:

– Хочешь что-нибудь выпить перед ужином?

– С удовольствием, – кивнул Натан.

– Текилу? – предложила Надин.

– Не возражаю, – откликнулся ее гость. Встав, чтобы подать напитки, девушка кивнула

Бассаму, и тот моментально вышел из комнаты.

– Надеюсь, он не приведет сюда своих друзей? – пошутил Натан.

– Нет, он пошел накрывать стол для ужина, – объяснила Надин.

– А теперь расскажи мне, кто твой отец, – попросил Натан.

– Ты наверняка его знаешь, хотя бы понаслышке. – Девушка протянула гостю бокал. – Наше родовое имя – Аль Данна, а моего отца зовут Катиб. – Она гордо вскинула голову, произнося имя отца.

Ошеломленный неожиданной новостью, Натан чуть было не выронил бокал.

– Ты дочь Абу Набиля?! – с трудом проговорил он.

– Многие знают его под этим именем. Да, я дочь Абу Набиля, – ответила Надин.

– Дочь самого известного террориста в мире! Мне трудно поверить, но, кажется, это так! – Натан смотрел на девушку широко открытыми глазами.

– Мой отец борется за свободу, – пояснила Надин. – Он этой войны не желал. Единственное, чего он хочет, – это чтобы твои соотечественники оставили его в покое. Больше ему ничего не надо…

– Сожалею, но вынужден заметить, что он считается одним из самых жестоких убийц, – мрачно сказал Натан.

– Ты не знаешь моего отца и понятия не имеешь о его деятельности! – воскликнула Надин. – Других осуждать легко… Что ты знаешь о борьбе за свободу? Ты получил ее от рождения.

– Не совсем так, – возразил Натан. Место и время для дискуссии были явно неподходящими. Сложилась довольно странная ситуация. Почему Надин согласилась помогать ему? Это необходимо – выяснить. – Свобода – не подарок, который приносят новорожденному добрые феи. Мы тоже за нее боролись. Ты забыла?

– Боролись? Дир Ясин ты называешь борьбой? Самая обыкновенная бойня, вот и все, – решительно заявила девушка.

– Эта бойня на совести других людей, не мы ее устраивали, – рассердился Натан. – В принципе мы никогда не одобряли таких методов в отличие от вас. Вспомни, с каким восторгом относились к тому, что вытворяли, например, бандиты Амина аль Хусаина.

– Не морочь мне голову! – вспылила Надин. – Эти, как ты деликатно выразился, другие люди дорвались сейчас до власти, а наследники аль Хусаина борются за свободу и за мир. Что касается моего отца, то я, признаюсь, не одобряю его методов, иначе я бы не стала тебе помогать. Но я его понимаю. Ты знаешь, что на территории нынешнего Израиля нашей семье принадлежало шесть тысяч акров земли, сплошь покрытой великолепными садами, в том числе апельсиновые рощи в Аскелон Явнах и Кефар Саба? У нас отняли все. Поставь себя на его место и скажи, что бы сделал ты? А дом в Яффе, на побережье, где он вырос? Там было двадцать комнат. Теперь в нем расположился комиссариат полиции. Мой отец был уважаемым гражданином и вдруг, в один день, превратился в беженца. Так что не рассказывай мне, как вы боролись за свободу! Вы ее получили за чужой счет. Но хватит об этом. Попытаемся хоть что-нибудь сделать во имя будущего. Я по-прежнему не верю в эти мирные переговоры, но готова потрудиться для их успеха, чтобы нас не упрекнули потом, будто мы даже не пытались… Ты в состоянии это понять? – пристально посмотрела Надин на Натана.

– Да, в состоянии, но и ты тоже должна кое-что принять во внимание, – ответил он ей. – И мой народ потерял все – мы пережили холокост и начали все сначала.

– Но почему мы должны расплачиваться за холокост? – возразила Надин. – Мы тут ни при чем, мы не виноваты в истреблении евреев, а расплачиваемся за все ваши несчастья. Мы тоже в какой-то мере стали жертвами холокоста, и этого не изменить ни мне, ни тебе. – Надин умолкла.

– Бассам расскажет обо мне твоему отцу? – спросил Натан, и в его голосе слышались тревожные нотки.

– Нет, он отчитывается только передо мной, – слабо улыбнулась Надин. – Впрочем, в последнее время мы с отцом не общаемся, он делает вид, что мы в ссоре. Оповестил об этом чуть ли не весь свет, боится, как бы меня не постигла его участь, – вздохнула девушка.

Вошел Бассам и сказал, что ужин подан.

Следуя за Надин в столовую, Натан чувствовал себя так, словно его заставили принимать участие в каком-то сюрреалистическом спектакле. Но все происходило в действительности, и он знал, что ступает по лезвию бритвы… и зашел уже далеко. Очень далеко… Редко кому удавалось такое… И если он теперь сорвется…

Стол был уставлен традиционными восточными яствами: там был сдобренный специями рис с цыпленком и баклажаны под соусом тахина. Принимаясь за еду, Натан вдруг ощутил ужасный голод. Какое-то время они ели молча, потом Натан спросил:

– Ты что-нибудь узнала о девушке?

Надин кивнула головой и промокнула губы белоснежной салфеткой.

– Бассам проверил адрес, – ответила она. – Там живет довольно большая семья: пятеро братьев и сестра. Палестинцы, родом из Хайфы. Тебе нужна более подробная информация?