неплохо освещена галогеновыми фонарями. В их свете стоящий на холме за ветвями магнолии и пальмы белый домик казался сущим привидением, если так можно сказать о чем-нибудь несуществующем. Бросив на него беглый взгляд, Ник подумал, что Базза, по всей вероятности, нет дома. Мысль о том, что писатель может просто-напросто мирно почивать в этот час, даже не пришла ему в голову. Спали тут несколько автомобилей, оставленных на ночь вдоль тротуара, и среди них самым сонным казался фургончик «Рено Кангу».

Он потянул переднюю левую дверцу. Она открылась. Приподнял коврик; связка ключей в свете фонаря казалась гибридом устрицы с осьминогом. Самый острый щуп, явная смесь титаниума с латанидом, легко вошел в створ зажигания; все сразу вздулось в машине, зазвучало пиано; любовь андрогинов, ноктюрн. Не дожидаясь полного прогрева масла, они тронулись в путь. Жан-Жак, превратившись на несколько минут в подобие горной дороги, выкатился на авеню Президента Кеннеди. Здесь тоже было пусто. Кроме фонарей светились вывеска магазина свежемороженой пищи «Пикар» да банкомат «Сосьете Женераль», уличный термометр показывал 19 градусов. Встречным курсом медленно проехал автомобиль жандармерии. Ник, заметив его, немедленно надул щеки и нахмурил брови, чтобы не приняли за несовершеннолетнего. Жандармы хохотнули, один из них, высунув из окна ладонь, изобразил сёрфинг; дескать, знаем, знаем, кто вы такой, молодой мсье.

Проехав несколько круговых разворотов, Ник выскочил на автобан № 10. Пространство широко раскрылось на юг. Там, под звездами и луной, отчетливо обозначились отроги Пиренеев. Какая ночь, думал Ник, сколько удивительных мгновений проскальзывают мимо, сменяя друг друга, как будто давая мне знать, что я дружелюбно опознан.

Большой, наполовину стеклянный зал был совершенно пуст, если не считать какой-то студенточки, что дремала в кресле, положив ноги на рюкзачок, да одинокого бартендера Уазо, который смотрел футбольный матч – Аргентина против Сербии и Черногории, записанный на кассету его предшественником.

Ник присел на высокую табуретку у бара и вежливо обратился к болельщику: «Какой счет, мсье Уазо?» Лысоватый парень внимательно на него посмотрел и ответил по существу: «Шесть ноль, мон ами. Аргентинцы показывают чудеса футбола. Только что забили мяч после пяти передач в одно касание». После этого он, не отрываясь от экрана, приготовил для Ника большую чашку кофе и продолжил: «Ваш друг прибудет сюда примерно через полчаса, так что можно не спешить».

Прошло минут десять, прежде чем с экрана исчезли трагические фигуры славян и развеселые аргентинцы. Уазо пригласил юношу зайти за стойку и открыл маленькую дверь в стене. Вдвоем они прошли по узкому коридору, открыли еще одну дверь и оказались прямо на летном поле. Занимался рассвет. Вокруг не было ни души. Смутно виднелись контуры двух аэробусов и нескольких маленьких самолетов. Ник подумал, что Хранитель, очевидно, прилетит на какой-нибудь крохотной «Сессне» в полном одиночестве. Это было бы логично для завершения таинственности. Впервые он ощутил некоторое беспокойство. Зачем понадобилось выводить его на летное поле? Чего доброго, его тут увидит охрана и примет за какого-нибудь террориста. Беспокойство усилилось, когда он ощутил полнейшую оторванность от своей доски. Она лежит там, в «Кангу», включает свой маячок, но от него не видит ни ответа ни привета. «Послушайте, мсье Уазо...» – начал было он, но бартендер тут показал ему на пирамиду каких-то контейнеров и предложил забраться на вершину. «Ни о чем не беспокойтесь, Ник. Я сейчас сообщу вашему другу, где вы находитесь. Все будет тип-топ». Он принес раскладную лестницу и попросил Ника втащить ее за собой наверх. После чего спокойно удалился, вернее, исчез, еще вернее – упорхнул, если уж говорить о птицах. Таким образом наш юный герой оказался один в самом темном углу ночного аэродрома.

Он растянулся на верхнем контейнере и прикрылся куском брезента. Грубая ткань была довольно влажной, однако вскоре высохла от соприкосновения с его горячим телом. Теперь она его защищала от остренького ветерка, то и дело долетавшего сюда из пиренейских расселин. Накрывшись с головой, он в щелку наблюдал восточные своды небес, где все яснее проступало свечение рассвета. Вот оттуда, должно быть, появится одинокий летун Сторожевой. Если он не зайдет на посадку из все еще темных глубин Запада. Кто он такой, этот человек, столь активно вмешивающийся в его жизнь с помощью электронной почты? Гендерная недостаточность английского языка в первом лице мешает даже предположить, что это мужчина. Также невозможно предположить его/ее возраст. Он/она, безусловно, умудрен/а богатым житейским опытом. Он/она также располагает широко раскинутой сетью связей в мировом бизнесе отдыха и туризма, а также с чинами администрации всевозможных регионов. В этой роли может легко оказаться кто-то вроде всемирно известной миссис Робинсон, осуществляющей контакт между ООН и ЕС. С другой стороны, настороженность и пытливость электронной персоны отошлет нас к кому-нибудь вроде мистера Беарбага, этого засекреченного специалиста по нанесению точечных ударов по гнездовьям экстремистов. Кто-то вроде Брюса Уиллиса, если не он сам. Узнав о том, что мальчик из Корнуэлла вместе с его скутером попадает в список намеченных экстремистами жертв, Брюс Беарбаг вместе со своей партнершей Робинсон, временами выступающей под маской Сигурни Вивер, принимают соответствующие меры в регионе Земли Басков. Как вдруг выясняется, что вся эта каша заварена не кем иным, как сочинителем Баззом Окселотлом, потому что именно этот старче как раз и является Хранителем мальчика из Корнуэлла.

Этот последний поворот в многоступенчатом «сне преследования» пробудил Ника. С вершины своей погрузо-разгрузочной пирамиды он увидел, что над восточными предгорьями уже разгорелась широкая полоса медного свечения и в этой полосе появилась черная точка приближающегося самолета. Через несколько минут на носу увеличивающейся точки загорелся огонек направляющего прожектора. Еще через несколько минут Нику показалось, что черный объект с ярким свечением на носу намного превышает «Сессну» вместе с возможным у нее на носу фонарем. Прошло еще несколько минут, и огромный «Боинг- 756» приземлился и покатил по отдаленной от здания аэропорта посадочной полосе. В тот же миг в небе на низкой высоте возникли два «Миража», одно из патрульных звеньев Пятой республики. Ник не успел досчитать до пяти, как эта двойка, качнув крыльями, заракетилась в высоту и исчезла.

Двери открылись, из здания аэропорта вышла значительная толпа таможенников, полиции и чинов префектуры, мужчин и женщин. Над этой толпой важных персон, между прочим, покачивалась голова Лярокка. Приземлившийся лайнер теперь не спеша, словно выставочный автомобиль, катил по бетону и с каждой минутой приближался. Он остановился метрах в ста от пирамиды контейнеров. Тут же к нему подъехали два высоких трапа. Открылись два люка. Из «Боинга» вышла дюжина парней в отменно сшитых костюмах; преобладали светлые тона. Тут же они рассредоточились вокруг трапов. За ними выскочила на трап какая-то девчонка в тренировочном костюме. Она откинула назад растрепанные волосы и воссияла своей лучшей из улыбок, которую Ник никогда, невзирая на долгие разлуки, не мог позабыть.

«Мамка!» – завопил он по-русски и, забыв про все меры предосторожности, сиганул с вершины контейнерной пирамиды.