— В любом случае тебе следует выбросить все это из головы. Все осталось позади, все в прошлом — понимаешь?.. Лучше скажи, как там поживает наш дружок?

Он погладил Лиз по животу, отчего та засмеялась.

— Он так брыкается! Такое ощущение, что вот-вот родится.

Ребенок был уже таким крупным и тяжелым, что ей было трудно ходить. Ночью Лиз стали мучить острые боли, и Берни заставил ее позвонить доктору. Однако того ее рассказ нисколько не впечатлял, он сказал, что все идет нормально, и посоветовал Лиз поспать.

Дни тянулись бесконечно долго. Прошло еще три недели. Лиз переходила уже десять дней, и это чрезвычайно угнетало ее. Однажды, вернувшись с работы, Берни застал ее плачущей. Лиз была расстроена тем, что Джейн ничего не ест. Он предложил им немного прогуляться, но оказалось, что Джейн простужена, а Лиз — чрезвычайно утомлена. Помимо прочего, ее постоянно мучили боли в бедрах. Берни уложил Джейн, немного почитав ей перед сном, и на следующее утро сам отвел ее в школу, решив не ждать школьного автобуса. Едва он вошел в свой кабинет и занялся просмотром данных за март, пришедших из Нью-Йорка, как тут же с ним связалась секретарша.

— Да?

— На четверке госпожа Фаин.

— Спасибо, Айрин. — Он переключил коммутатор, так и не отрывая глаз от отчета. — Что там у тебя, милая?

Вряд ли он что-то оставил дома, скорее всего Джейн стало хуже, и Лиз хочет, чтобы он забрал ее из школы.

— С тобою все в порядке?

В ответ Лиз захихикала, и это означало, что настроение ее успело кардинально измениться. Когда он уезжал на работу, Лиз была раздраженной настолько, что на его предложение пообедать вместе в каком- нибудь ресторане ответила криком, чего не было еще никогда. Впрочем, Берни прекрасно понимал теперешнее ее состояние и поэтому нисколько не обижался.

— Все прекрасно.

В голосе ее звучали торжествующие, радостные нотки.

— Что-то ты сегодня веселая. Что-нибудь случилось?

— Может быть.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У меня отошли воды.

— Вот так раз! Я срочно выезжаю домой!

— Можешь не спешить. Ничего серьезного пока не происходит.

Она сказала это едва ли не победно. Еще бы — они ждали этого момента девять с половиной месяцев.

— Ты, надеюсь, позвонила доктору?

— Конечно. Он сказал, что, пока не начнутся серьезные схватки, звонить ему не надо.

— И сколько же до этого может пройти времени?

— Нам же говорили об этом в классе — вспомни! Все может начаться уже через полчаса, а может — и завтра утром. В любом случае ждать уже недолго.

— Я выезжаю. Тебе что-нибудь нужно?

— Кроме тебя — ничего! Ты уж прости меня за то, что все это время я была такой злющей… Я сама себе казалась такой отвратительной… Ты не представляешь…

О том, что все это время ее мучили боли в бедрах и спине, она не сказала ни слова.

— Я все понимаю. Об этом можешь не думать. Все уже почти позади…

— Как мне хочется увидеть нашего ребенка… И тут Лиз впервые за все время испугалась. Когда Берни вернулся домой, она решила принять душ, и с этого-то все действительно и началось. Когда она оделась и села в кресло, у нее начались такие схватки, что она застонала. Берни посоветовал ей дышать так, как их учили на курсах, а сам, достав свои любимые часы, принялся заводить их.

— Ты что — хочешь их носить? — Она вновь стала раздражительной. О том, как и почему возникают подобные состояния, им тоже говорили на курсах. — Как тебе могут нравиться такие часы? Они же совершенно безвкусные.

Он улыбнулся, понимая, что роды вот-вот начнутся. Ее раздражительность была верным признаком этого.

Он позвонил Трейси и попросил ее забрать из школы Джейн. Услышав о том, что у Лиз начались схватки, та безумно разволновалась. К часу схватки следовали одна за одной так часто, что Лиз даже не успевала перевести дух. Было понятно, что им нужно срочно выезжать в больницу. Доктор их уже поджидал. Берни сам катил кресло, в котором сидела Лиз, медсестра шла немного сзади. Когда у Лиз начиналась очередная схватка, она делала знак Берни остановиться. Едва они подошли к двери родильной палаты, Лиз вдруг неистово замахала рукой. Одна схватка тут же сменилась второй, вторая — третьей, третья — четвертой… Лиз стала кричать. Они помогли ей встать с каталки и перейти на койку, где с Лиз сняли одежду.

— Миленькая, все хорошо… Все в порядке… Недавние страхи совершенно оставили Берни. Теперь ему даже казалось странным, что в момент рождения ребенка отец обычно отсутствует. Он мог быть только здесь, и нигде больше. Вновь начались схватки. Лиз завизжала. Еще более страшный крик она издала, когда ее начал осматривать доктор. Берни держал ее за руки, пытаясь при этом говорить с ней, но все было напрасно, она его не слышала… Доктор, закончив осмотр, удовлетворенно кивнул головой.

— Дела идут хорошо, Лиз.

Это был добродушный голубоглазый человек с совершенно седой головой. И Берни, и Лиз он понравился с первого взгляда. От него исходили тепло и уверенность, правда, Лиз сейчас было совершенно не до него. Вцепившись в руку Берни, она самозабвенно кричала при каждой новой схватке.

— Восемь сантиметров… Еще два — и начнете тужиться…

— Я не хочу тужиться! Я хочу домой!

Берни улыбнулся доктору. Следующие два сантиметра прошли быстрее, чем предполагал доктор. С начала родов минуло уже восемь часов, которые летели для Берни совершенно незаметно, для Лиз же они показались вечностью: боль буквально раздирала ее на части.

— Я больше не могу! — вдруг выкрикнула Лиз.

Они закрепили ремнями ее ноги, и доктор сказал ей, что ему придется сделать эпизиотомию.

— Делайте, что хотите! Только избавьте меня от ребенка! Слышите? Я больше не могу!

Теперь она уже плакала навзрыд. Берни заволновался. Смотреть на то, как она корчится от боли, было выше его сил. Доктор же вел себя как ни в чем не бывало.

— Может, ей дать что-нибудь? — шепотом спросил Берни. Доктор отрицательно помотал головой. Две женщины в зеленых хирургических халатах подкатили к нему детскую кроватку с рефлектором. Значит, все шло действительно нормально. Берни наклонился к Лиз и сказал ей об этом на ухо.

— Я… Я не могу… Мне больно…

Она выглядела смертельно усталой. Берни посмотрел на часы и остолбенел. Было шесть — значит, Лиз тужилась уже два часа.

— Давай! — Голос доктора вдруг стал властным. — Давай же, Лиз, ну! Поднатужься посильнее… Еще раз! Еще! Еще! Давай, вон уже и головка его показалась!

Лиз взвыла, и тут вдруг раздался совсем другой голосок — куда более тонкий и тихий. Берни приподнял Лиз за плечи, чтобы ребеночка увидела и она. Лиз поднатужилась, и в следующее мгновение они увидели в руках доктора их сына. Лиз плакала — теперь уже от счастья, слезы навернулись и на глаза Берни. Это был праздник жизни; как им и говорили, о боли они мгновенно забыли. Доктор дождался выхода плаценты и перерезал пуповину. Он обработал ее и после этого передал младенца Берни. Лиз била крупная дрожь, но это тоже было нормально. Берни поднес младенца к ее лицу, и она поцеловала малыша в атласную щечку.

— И как же его зовут?

Доктор, улыбаясь, смотрел на счастливых родителей. Берни и Лиз переглянулись, и Лиз уверенно ответила: