усадил ее в кресло и вышел с обещанием вернуться через десять минут и принести кофе и бутерброды для своей утомленной прогулкой пассии.
Пассия же, едва за вампиром захлопнулась дверь, вскочила с кресла и принялась осматриваться.
Как оказалось, кабинет Романа Кадушкина состоял из двух частей. За дверью из матового стекла была маленькая светлая комнатка, похожая на мастерскую художника. Стояли два мольберта: большой и поменьше, на столе разбросаны коробки с красками и пастелью, к стенам приколоты листы с рисунками. Эти рисунки Маше понравились больше.
«Он же настоящий художник!» – ахнула она про себя, разглядывая наброски карандашом.
Потом она повернулась к большому, в половину ее роста мольберту, чтобы посмотреть, что изображено на натянутом холсте.
И тихо вскрикнула, увидев себя.
Только написанная маслом Маша выглядела чуть старше пятнадцати лет и стояла на холсте гордая и прекрасная, как королева. И наряд был королевский: длинное, с горностаевым шлейфом платье из алой парчи. И в руке та держала скипетр, а голову ее венчала корона.
– Тебе нравится? – спросил Машу бесшумно подошедший к ней со спины Роман. Маша даже взвизгнула:
– Как ты меня напугал!
– Извини, пожалуйста.
– Ой, нет, это ты извини. Я без спроса зашла в эту комнату.
– У меня нет от тебя тайн. Так тебе понравилась картина?
– Да. Только... Разве я такая?
– Такая, – с какой-то торжественной серьезностью ответил вампир.
– Ты замечательный художник! Правда...
– Живопись отвлекает... от мрачных мыслей, – как-то загадочно сказал вампир.
– А почему у тебя мрачные мысли? – скокетничала Маша. Мол, как это могут появиться мрачные мысли, если Роман находится в ее прекрасном обществе?!
Вампир смущенно потер переносицу и вдруг прочел:
Маша хотела было спросить, кто та, которая в Ром-кином стихотворении увлекалась разведением герани, но вампир уже, видимо, сам застеснялся своего поэтического всплеска и потому весьма будничным голосом предложил:
– Пойдем кофе пить.
Маша подчинилась и пошла пить кофе и листать роскошные глянцевые каталоги мировых мебельных фирм. И больше не разговаривала с вампиром о портрете девушки в королевском платье, изображавшем на самом деле графиню Варвару Кадушкину, в девичестве Собаньскую, почившую во цвете лет и бывшую матерью художника Романа.
... Когда они, как обычно, прощались возле Машкиной квартиры, дверь неожиданно открылась и на пороге появилась источающая ехидство Дарья Премудрая.
– Добрый вечер, – ядовито улыбаясь, поприветствовала она парочку. – Нагулялись?
– А тебе какое дело? – моментально вспыхнула Маша, а вампир смущенно потупился.
– Мне-то – ничего... И что, – Дарья оценивающим взором окинула Романа с головы до пят, – это и есть тот самый вампир?
– Тот самый, – покаянно подал голос Кадушкин-младший. – Позвольте представиться: Роман.
– Я в курсе. Как меня зовут, вы наверняка знаете.
– Дарья, простите, вижу, вы не в настроении. Я уже ухожу. Маша, я позвоню завтра.
– Нет, отчего же! – чуть ли не хором воскликнули обе сестрицы. – Заходите к нам! Будем ужинать... Роман поломался для вида, но вошел. В коридоре он немного задержался.
– Ваша мама молодец, – сказал он сестрам. – Поставила такое защитное поле мощное. К вам сюда не проберется ни одно враждебно настроенное существо.
– Не понимаю, – надменно сказала Дарья.
– Дашка не верит в магию, отрицает существование ведьм, вампиров и всех прочих. Ты, Рома, с ее точки зрения, не существуешь.
– Машка, прекрати свою неуместную иронию. Не вижу ничего смешного в том, что у человека есть свои убеждения! – отрезала Дарья. – Чем питается твой вампир? Крови у нас в холодильнике нет.
– У него аллергия на кровь. Можешь не волноваться. Компания расположилась в гостиной, где на полках дремали старые модели парусных кораблей.
– Здесь очень уютно, – похвалил обстановку вампир-дизайнер.
– Да? А я считаю это мещанской экзотикой, – срезала вампира Дарья. Она вообще держалась напряженно, видимо, не могла определить, как ей относиться к вампиру, то ли признать его существование, то ли продолжать изображать из себя диссидента в лагере конформистов.
– Дашка, не порть настроение. Скажи, что тебе просто завидно: я гуляла, а ты, как мышь, все сидишь со своими книжками...
– Ничего подобного! Было бы чему завидовать! Пустое времяпровождение.
– А вот и не пустое! Между прочим, Рома работает дизайнером интерьера. Вот. А еще он настоящий художник...
Дарья скептически поджала губы. Видимо, ей хотелось услышать, что этот гнусный вампир работает в морге или в ритуальной конторе. Другие профессии не подходили к его имиджу.
Однако хитрый вампир знал, как польстить неприступной Дарье.
– А кого вы сейчас читаете, Даша? – спросил он.
– Камю.
– «Бунтующий человек»? Помню, читал. В переводе его сложно воспринимать, поэтому я предпочел подлинник. Я слышал, вы увлекаетесь философией... Скажите, Даша, а как вы относитесь к философии последователей августинизма? Вам интересна антропологическая концепция Эриугены?
Дарья приуныла. Августинизм и Эриугена были ей не по зубам.
И тут вампир сразил юную интеллектуалку окончательно.
– Homo sum et nihil humanum a me alienum puto, – с правильным римским «h» произнес он. – Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Впрочем, в моем случае следует говорить: «Я вампир, и ничто человеческое мне не чуждо». Я очень рад знакомству с вами, Даша. Хотите, я принесу вам весьма интересную книгу. «О существах несуществующих». Она написана неизвестным автором где-то в конце пятнадцатого века. Там много написано о таких, как... я.
– Принесите...
Марья, ревниво следившая за этим диалогом, вдруг поднялась с дивана:
– Не буду вам мешать! – и ушла на кухню. Роман вскочил за ней следом:
– Маша!
