Всех счастливей в трудах, всех выше духом отважным
Тот для меня, кто смерть предпочтет такому исходу
И, чтоб не видеть его, будет землю грызть, умирая.
Есть еще силы у нас, и немало воинов цело,
Славу и тевкры в бою обильной кровью купили,
Много потерь и у них, одинаково буря косила
Обе рати. Так что ж мы бежим от порога с позором?
Что от страха дрожим до того, как трубы пропели?
День исправить один, и Фортуны нрав переменчив:
То посмеется она, то дела наши снова упрочит.
Помощи пусть из Арп не пришлет нам царь этолийцев, —
С нами будет Мессап, и счастливый Толумний, и с нами
Лация лучших бойцов и воителей с пашен Лаврентских.
С нами Камилла, чей род средь вольсков издавна чтится,
Конных бойцов она привела, блистающих медью.
Если же тевкры на бой одного меня вызывают,
Если угодно вам, – что ж! Я не столь ненавистен Победе,
Чтоб не решиться на все во имя великой надежды.
Смело пойду на врага, пусть вторым он будет Ахиллом,
Пусть облечется в доспех, что рукою скован Вулкана;
Ибо доблестью Турн никому не уступит из предков.
Только меня вызывает Эней. Но о том и молю я!
Лишь бы Дранк не погиб искупительной жертвой, коль боги
В гневе на нас, иль меня не лишил победы и славы!'
Будущем; тою порой покидали свой лагерь троянцы.
Вдруг пронеслась по дворцу, приводя в смятение толпы,
Весть и в единый миг наполнила ужасом город:
Сомкнутым строем идут от берега тибрского тевкры,
Тотчас народ взволновался душой, и сердца встрепенулись,
Ярость в груди поднялась, разбужена острым стрекалом,
Руки рванулись к мечам, молодежь призывает к оружью,
Скорбные плачут отцы и ропщут тихо. Вскипают
Гомон такой же стоит, когда птиц перелетная стая
В роще опустится; так на обильной рыбой Падузе944
Хриплый крик лебедей раздается по заводям звонким.
'Граждане! – рутул кричит, улучив мгновенье, – ну что же!
Враг между тем уже вторгся в страну!' С такими словами
Быстро он бросился прочь и дворец высокий покинул.
'Ты, Волуз, прикажи снаряжаться манипулам945 вольсков,
Ты же и рутулов рать поведешь. Вы конницу в поле,
Вы – на башни скорей, стерегите подступы к стенам,
Вы же, куда прикажу, за мною следуйте в битву'.
Тотчас на стены бойцы со всего сбежались Лаврента.
Новой бедой удручен, Латин покидает собранье;
Вновь он винит себя в том, что по доброй воле не принял
В город и зятем своим не назвал дарданца Энея.
Перед воротами рвы горожане копают и носят
Камни и колья. И вот, кровавый бой возвещая,
Пестрым строем стоят, опасностью призваны крайней.
К храму Минервы меж тем, к высокой твердыне Паллады
Едет в толпе матерей с дарами царица Амата,
Дева Лавиния с ней, причина бедствий великих,
Матери входят и храм наполняют ладанным дымом,
Скорбные их голоса от высоких несутся преддверий:
'Ты, что оружьем сильна, о Тритония, браней владыка!
Мощной рукой сокруши копье врага, чтобы пал он
Сам неистовый Турн снарядился в битву поспешно:
Панцирь чешуйчатый свой, горящий красною медью,
Он надел, застегнул на ногах золотые поножи,
К поясу меч привязал и, виски не покрыв еще шлемом,
Радостью бурной кипя и в мечтах врагов сокрушая.
Так застоявшийся конь выбегает из стойла на волю,
Привязь порвав, и стремглав по открытому полю несется:
То к табунам кобылиц на просторные пастбища мчится,
Ржет, резвится, летит, высоко голову вскинув,
Грива на шее крутой развевается вольно по ветру.
Турну навстречу скакал предводимый девой Камиллой
Вольсков отряд; возле самых ворот царица на землю
Вся дружина ее; и сказала Турну Камилла:
'Турн, если вера в себя не напрасно дается отважным,
То обещать я осмелюсь тебе, что на турмы Энея
Я одна нападу и тирренскую конницу встречу.
Сам же город храни, у стены оставаясь с пехотой'.
Рутул, взор устремив на деву грозную, молвил:
'Как благодарность могу, о краса Италии, дева,
Словом иль делом тебе я воздать? Ты готова душою
Мне принесла и молва, и лазутчики верные вести:
Выслал вперед коварный Эней по равнине отряды
Конницы легкой, а сам, по обрывам карабкаясь горным,
Через пустынный хребет пробирается тайно к Лавренту.
