Анна Федоровна глубоко вздохнула и, волнуясь, попыталась объяснить дочери, что у нее на уме и сердце:
– Я ведь не только женщина, но твоя мать и много перенесла в жизни. Хорош Петя, слов нет, но сердце чует: принесет он тебе немало горя. А Кирилл… может и счастье дать, и решение всех проблем…
– Неужели тебя, мамочка, так интересует богатство его отца? Даша с жалостливой грустью посмотрела на нее. – Неужели так тяжело пришлось, что советуешь мне ради беспечной жизни отказаться от своей любви?
– Пришлось хлебнуть достаточно, дочка. Но прельщает меня не только богатство, а и то, как сильно Кирилл по тебе страдает. С ним тебя ждет и достаток, и любовь!
– Ладно, не будем больше об этом! – Даша решила, что пора прекратить этот разговор, бесполезный и неприятный. – Ты забыла, что чувствовала, когда была молодой и не такой расчетливой!
Обе замолчали; Анна Федоровна упрямо поджала губы – осталась при своем мнении. А у Даши выражение лица было хмурое и задумчивое – мрачные мысли и сомнения ее терзали.
Старенькая машина мужа в ремонте – весь долгий путь от Марьина до Патриарших прудов Вере Петровне пришлось проделать на общественном транспорте. Когда добралась наконец до красивого дома напротив гостиницы «Марко Поло», в котором прожила много лет, то изрядно устала; опустила тяжелые сумки на землю, остановилась перевести дух.
Когда-то элитный дом, построенный по спецзаказу, сейчас переживал не лучшие времена. На светлом кирпиче фасада следы потеков, краска на оконных переплетах остекленного подъезда облупилась. В просторном холле у лифтов уже нет того порядка, как раньше, когда там дежурил вахтер.
Вздохнув, Вера Петровна привычно поднялась на шестой этаж и собственным ключом открыла запоры своей бывшей квартиры. Дочь ее ждала и, услышав, как хлопнула входная дверь, вышла встретить в прихожую.
– Наконец-то! А я уже начала беспокоиться. – Поцеловала она мать, приняла из ее рук сумки. – Какие тяжелые! Ты что это столько притащила?
– Как «что»? Будто не знаешь? – Вера Петровна укоризненно посмотрела на дочь ясными серыми глазами. – Варенья, соленья… Олечке и Наде на день рождения. Мы с папой собирали гораздо больше, да у него машина не вовремя сломалась.
– Ну и напрасно! Не стоило тебе так надрываться! рассердилась Светлана Ивановна. – Позвонила бы, и Миша за тобой бы заехал.
– Может, да, а может, и нет – он ведь очень занят, – добродушно возразила мать. – Что бы вы делали без моих соленых огурчиков – внучки их обожают.
– Да у нас еще много всего осталось с прошлого раза!
– И грибков тоже? Никогда не поверю! рассмеялась Вера Петровна. – Наши грибочки уничтожают немедленно, стоит подать!
– Ну что теперь говорить, когда уже притащила! – махнула рукой Светлана Ивановна. – Но больше этого не делай! Не молоденькая уже – тяжести носить.
Хватит мать воспитывать! – запротестовала Вера Петров-па. – Пойдем лучше обсудим, что собираешься подавать на стол! Надо наших малышек побаловать.
Принялись разбирать на кухне принесенные ею домашние заготовки: банки с вареньем, яблочным соком, солеными огурцами и помидорами, кабачковой икрой и, разумеется, отборными маринованными грибочками.
– Много народу в этот раз не собираем. Устроим большой праздник в будущем году, когда близнецам нашим исполнится шесть, – сообщила матери Светлана Ивановна. – Будут только свои.
– А детишек почему не приглашаете? – поинтересовалась Вера Петровна.
– Да вроде некого. Есть, конечно, в садике дети, с которыми они играют, но… малы еще дружить твои внучки. – Умолкла, с тревогой взглянула на мать. – Ну а что Петя? Придет, как обещал? – Голос ее дрогнул, выдавая волнение. – Очень я надеюсь, что мы наконец помиримся… По-моему, и Мишенька к этому уже готов.
– Конечно, придет, очень любит он сестренок, – заверила дочь Вера Петровна. – Открою секрет: дедушка дал Пете денег, ездил он в центр, заказать им какой-то особенный торт.
– Ох… вот окунется снова в теплую обстановку, семейную, – может, сговорчивее станет, захочет домой вернуться… Давно бы пора! Как подумаю, сколько сил и времени дорога у него отнимает, – сердце кровью обливается!
– Положим, парень он крепкий, не это главное, – с укором посмотрела на дочь Вера Петровна. – Важно, чтобы между вами согласие восстановилось, и Петенька вновь обрел душевное равновесие, уверенность в будущем…
Степан Алексеевич с раннего утра поехал в автосервис, надеясь получить машину из ремонта, – нет, еще не готова; подумав, позвонил из телефона-автомата зятю. Михаил Юрьевич только что пришел и просматривал деловые бумаги у себя в кабинете.
– Миша, у тебя найдется для меня полчасика? Я тут недалеко, в автосервисе, могу подойти минут через двадцать.
Михаил Юрьевич с большим уважением относился к тестю; правда, тесного контакта у них не было – и профессиональные интересы разные, и характеры, и встречались редко, главным образом по семейным делам.
– Рад буду видеть вас у себя! Я еще часок задержусь в офисе, а потом должен уехать но делам. Уж не помню, когда вы здесь у меня были. Дорогу найдете?
– Безусловно! Помню, где ты находишься.
И действительно, Михаил Юрьевич как раз закончил работу с документами, когда с вахты ему доложили о приходе Розанова. Хозяин встал из-за стола, усадил гостя в мягкое кресло у журнального столика, расположился напротив.
– Кофе, бутерброды? А может, что-нибудь покрепче?
– Спасибо, Миша! Не голоден и не поболтать к тебе заехал, – вежливо отказался профессор. – Нам нужно серьезно поговорить.
Догадываясь, о чем пойдет речь, зять замолчал, приготовившись слушать, а Степан Алексеевич начал без околичностей:
Долго я не вмешивался, надеялся, вы со Светочкой сами быстро уладите нелепый конфликт с сыном. – Укоризненно покачал головой. – Это же ни в какие ворота не лезет!
Михаил Юрьевич молча слушал.
– Нам с Верочкой не в тягость, а в радость, что Петенька с нами живет, но это же нонсенс! Неужели у моей дочери и у тебя не хватает ума и сердца поладить с единственным сыном?
– Допустим; хотя я так не считаю. – Зять нахмурился, но держал себя в руках. – А что вы с Верой Петровной предлагаете?
– Да вот потому я и здесь. – Профессор старался говорить как можно мягче, чтобы не обидеть. – Мне кажется, у вас есть хорошая основа для компромисса. – Выпрямился в кресле и изложил свои соображения: У Пети к Даше – настоящее, глубокое чувство. С этим придется считаться, иначе примирение невозможно. Но и твои убеждения, забота о благе сына и семьи не менее важны.
– И как это совместить? – вырвалось у Михаила Юрьевича.
– Очень просто, – если ты исправишь свою ошибку, недопустимую для юриста. Ты забыл о презумпции невиновности.
– А если конкретно? – обиженно перебил зять.
– Нельзя никого осуждать, пока не доказана виновность. А ты заранее настроился против Даши, из-за этого и весь сыр-бор!
– Но дело зашло слишком далеко и надо было включить тормоза! – попытался оправдаться Михаил Юрьевич. – Вот и пришлось действовать жестко.
– Как раз этого и не нужно делать! А больше доверять сыну – он ведь не давал повода в себе усомниться, – да и… уважать юридические законы, ты ведь профессионал, – добавил он то ли в шутку, то ли всерьез. – Тем более что Дашенька просто прелесть!
Михаил Юрьевич не нашел, что на это возразить, и тесть его так же уверенно заключил:
