– Быстрое сближение. Враг в 1000 ярдах перед нами, – спокойно доложил Фациус.

Одному из экипажей оставалось жить максимум десять минут, ибо над морем шансов на спасение не было. Один погибнет – таков закон войны.

– 600 ярдов, – доложил Фациус. – Противник летит тем же курсом и снижается.

Я бросил взгляд на альтиметр: 3600 футов. Ненадежная высота. Если машина загорится, всего несколько секунд на прыжок, а на раскрытие парашюта требуется время, и спасательный жилет должен быть надут до прыжка, иначе пойдешь ко дну, как свинцовая глыба.

– Дистанция 400 ярдов.

Прочь ненужные мысли! Яркий лунный свет за кормой помогает томми; у него больше шансов первым заметить нас. Я слегка вильнул, чтобы не попасть под очереди хвостового стрелка.

– Дистанция 150 ярдов, высота 2400, противник точно впереди.

Вот он! В лунном свете мелькнули акульи плавники бомбардировщика. В тот же момент томми заметил меня и сделал резкий левый вираж. Началась борьба за выживание. Не успел я занять положение для стрельбы, как бомбардировщик резко набрал высоту. Его крылья выросли передо мной, словно прося помощи у ночного неба. Но я держался у него на хвосте, и вот уже весь его фюзеляж попал в мой прицел. Я дал очередь, но он предвосхитил опасность и круто ушел в пике. Я обливался потом. Мой альтиметр показал всего 900 футов. Британский пилот вышел из пике в последний момент над самой водой. Теперь он слишком низко, и пике ему больше не поможет, но он лихорадочно метался, мешая мне прицелиться. Его экипаж стрелял из всех орудий, и я летел будто в раме из следов трассирующих пуль и снарядов. Главное в такой ситуации – не потерять головы. Я спикировал к поверхности воды, и, похоже, томми выпустил меня из виду. С секунду он продолжал лететь вперед, а я сделал «горку» и дал очередь из пушки и пулеметов. Гигантское голубое пламя вырвалось из левого бензобака, и бомбардировщик вместе с экипажем рухнул в море.

Мои парни вздохнули с облегчением. Тяжело достаются страшные мгновения, когда от тебя ничего не зависит, но на этот раз они выжили. Пока мы кружили над местом падения бомбардировщика, никто не проронил ни слова. Ярко-красный водоворот успокоился, и снова воцарилась молчаливая тьма. Я медленно набрал высоту до 3000 футов и полетел к голландскому берегу. Фациус вызывал пост «Бобр», но они не слышали, так как нас занесло слишком далеко в открытое море. После третьей победы я совершенно выдохся. Только одна мысль вертелась в мозгу: добраться до дома, приземлиться и выспаться. Наконец «Бобр» откликнулся.

– «Сокол-10» – «Бобру», – доложил я. – Третья победа. Над морем в квадрате IG-33 сбит «виккерс- веллингтон». Лечу домой.

В 02.47 я приземлился на своем аэродроме и поплелся к казарме, почти не реагируя на поздравления коллег.

– Господи, Йонен! – воскликнул Хайнц Штрюннинг. – Я был над Кельном. Жуткое зрелище. Весь город охвачен пожарами. Будем надеяться, что моя жена и дети остались живы. Если так пойдет дальше, нам не позавидуешь.

Я впервые видел весельчака Хайни таким серьезным. Мы медленно шли к казармам, ночной ветерок холодил наши разгоряченные головы.

– Спокойной ночи, Хайни. Завтра снова летать.

– Спокойной ночи. Только надеюсь, не над Кельном.

По счастливому стечению обстоятельств мне довелось еще раз приземлиться на старом аэродроме в Венло. Сколько изменений в моем бывшем отряде, 1-м крыле ночных истребителей. Мой старый командир майор Штрайб искренне мне обрадовался. Лишь немногие из надежных ветеранов дожили до того дня. Летчиков с боевым опытом раскидали от Парижа до Фленсбурга, сформировав из них костяки соединений ночных истребителей. Меня приветствовали незнакомые люди. Воздушные бои ночных истребителей, прежде похожие на рыцарские поединки, из-за безжалостных круглосуточных бомбардировок, вызывавших страшные потери среди гражданского населения, превратились в жестокие боевые действия. В лицах пилотов не осталось и следа беззаботной юности.

Майор Штрайб, самый удачливый из всех командиров крыльев ночных истребителей, уже сбил шестьдесят шесть вражеских бомбардировщиков и был награжден Дубовыми листьями с мечами к Рыцарскому кресту. Накануне ночью на своем новом ночном истребителе «Хе-219» он увеличил счет побед еще на пять, но при приземлении попал в катастрофу.

Благодаря энергии генерала Каммхубера, сотрудничеству командования ночной истребительной авиации, армии и промышленности, этот тип «хейнкелей» был модернизирован, однако пока испытывал «болезни роста». Хотя все требования пилотов: высокая скорость, мощное вооружение, дальность действия и хороший обзор – были удовлетворены, в конструкции истребителя были недостатки. На высоких скоростях хвостовое оперение начинало дрожать, и, чтобы преодолеть этот дефект, пришлось удлинить фюзеляж.

Штрайб провел на новой машине семь испытательных полетов, а в предыдущую ночь, когда сбил пять вражеских бомбардировщиков, совершал первый боевой вылет. При приземлении, хотя машина не была подбита, часть приборов вышла из строя и перестали двигаться закрылки. Их можно было опустить до позиции «Посадка», но они тут же поднимались в «Нормальный полет». Поэтому Штрайбу пришлось приземляться на очень большой скорости. Раздался оглушающий грохот. «Хейнкель» буквально развалился на куски; крылья и фюзеляж рассыпались, кабину из «перспекса» оторвало от корпуса и вместе с пилотом отшвырнуло на пятьдесят ярдов. К счастью, Штрайб не пострадал. Пожарники и санитары поспешно вытащили из обломков его радиста, унтер-офицера Фишера. Каким-то чудом и он остался невредим. Им обоим удивительно повезло!

27 июля 1943 года радиолокационные установки «Фрейя», размещенные на побережье Ла- Манша, оповестили о подготовке крупномасштабного британского авианалета. К вечеру многие зенитные батареи, крылья ночных истребителей и гражданские посты противовоздушной обороны получили приказ привести весь состав в боевую готовность. Что задумали британцы? Какой город в эту ночь станет жертвой очень хорошо подготовленных рейдов? Чье грозное предчувствие оправдается? Эскадрильи ночных истребителей в полном неведении летели навстречу британским бомбардировщикам, авангард которых уже появился над Северной Голландией.

Я летел в направлении Амстердама. На борту все было в полном порядке, и экипаж пребывал в хорошем настроении. Радист Фациус провел последнюю проверку и доложил, что все нормально. Наземные посты наведения постоянно вызывали ночных истребителей, сообщая координаты бомбардировщиков. Однако в ту ночь я чувствовал в голосах штурманов наведения нервозность и спешку. Было очевидно, что никто точно не знает, где враг и какова его цель. Раннее определение направления необходимо для того, чтобы ночные истребители могли быстрее внедриться в строй бомбардировщиков. Но сообщения были противоречивыми. То противник находился над Амстердамом, то вдруг западнее Брюсселя, а через несколько минут докладывали, что он далеко над морем в квадрате 25. Что было делать? Неуверенность наземных постов передавалась экипажам. Пока продолжалась эта игра в прятки, я думал: ну их всех к черту, я лечу прямо в Амстердам. Когда я оказался над голландской столицей, в воздухе еще царила неразбериха. Никто из летчиков не знал, где британцы, но все сообщали о картинках на своих радарах. Я не являлся исключением. На высоте 15 000 футов мой радист сообщил о появлении на экране первого самолета противника. Я пришел в восторг и резко развернулся на Рур, ибо таким образом должен был приблизиться к строю бомбардировщиков. Фациус доложил еще о трех или четырех картинках на своих экранах. Я надеялся, что мне хватит боеприпасов, чтобы разделаться с ними!

Вдруг Фациус крикнул:

– Томми летят на нас с огромной скоростью! Расстояние сокращается… 2000 ярдов, 1500, 1000, 500…

Я потерял дар речи. А Фациус уже нашел новую цель. Может быть, это был немецкий ночной истребитель, летевший на запад, подумал я, разворачиваясь к следующему бомбардировщику.

Вскоре Фациус снова выкрикнул:

– Бомбардировщик летит на нас с дьявольской скоростью! 2000 ярдов, 1000, 500. Пропал.