нежное на ухо своей подруге, та отвечала ему задыхающимся раскаленным шепотом. Из-за полупритворенной двери доносились музыка, хохот, громкие выкрики - шел апофеоз семейного праздника.

Толик сидел на чердаке и молча переживал. Ну, спустились бы на этаж ниже, зачем им под самой дверью-то?.. Наконец то, чего он так опасался, случилось - двое целующихся заметили чемодан...

Через несколько секунд на лестничную площадку вывалилась вся вечеринка. Кто-то позвонил в дверь к соседям напротив. На площадке стало совсем темно. Чемодан валялся в центре толпы, беспомощный, как раненый кабан, не имеющий сил удрать от глумливых охотников. Разговоры шли в неприятном для Толика направлении...

- А что вы думаете?.. Очень может быть!.. В соседнем подъезде композитора обокрали. Причем среди бела дня!..

- Они сейчас шуруют в открытую!.. Под видом сантехников или электриков!..

- Нет, но зачем они приперли чемодан сюда, на верхний этаж?.. Приперли и бросили?!.

- Может, их кто-нибудь спугнул?.. С чемоданом-то удирать несподручно!.. Или хотели спрятать на чердаке?..

Два десятка любопытных физиономий обратились к черному квадрату чердачного люка. Толик беззвучно прянул в темноту. Теперь он не видел говорящих, а только слышал их голоса, но это никак не прибавляло ему спокойствия...

- А может, они на чердаке спрятались?.. Пережидают, пока мы уйдем? Мужчины, вы бы слазили, проверили!..

- Не надо, Сережа!.. Еще чего!.. А вдруг их там человек десять!.. Да еще вооруженные!..

- А может, это и не воры вовсе!.. Может, наоборот чего подкинули?.. Труп какой-нибудь или бомбу!..

- Ты уж скажешь!.. Ну все равно надо позвонить в милицию!.. Люб, отзвони в местное... По 02 не дозвонишься!..

Толику стало дурно. Он на секунду представил себе, что будет, если сюда и впрямь нагрянет милиция. Черт, как ни противно, а придется обнаруживаться!..

- Минуточку, товарищи! - Толик с проворством молодой белки пролетел по всем лестничным перекладинам. - Нет никаких причин для беспокойства!.. Это мой чемодан!.. Я живу на восьмом этаже!.. Шестьдесят четвертая квартира!..

Он попытался улыбнуться широкой и, как ему казалось, самой обезоруживающей из своих улыбок. Улыбка получилась мучительной и фальшивой. Так улыбались иностранные шпионы в отечественных детективах пятидесятых годов, когда их припирала к стенке доблестная советская разведка.

- Понимаете... Затеял вот ремонт на даче... Ну, и собрал на чердаке всякий хлам... Пакля, доски, железки... Там ведь у нас чего только нет... И все валяется без пользы... Так что извините, что напугал!..

Толик рывком оторвал от пола свой неподъемный чемодан и, забыв про лифт, стал спускаться по лестнице. Далеко уйти ему не удалось - закон подлости сработал вторично. Шаркнув о стену, чемодан открылся, - и все оставшееся пространство лестницы заполонила шуршащая бумажная лава.

Жильцы молча наблюдали, как по лестничным ступенькам сползали последние запоздалые листки... Никто не пытался комментировать происходящее...

Толик с ненавистью взглянул на собравшихся и принялся запихивать бумаги обратно в чемодан...

x x x

...Эмма Григорьевна ждала Толика у входа в квартиру. Спекшееся личико ее не выразило ни малейшего удивления, когда она увидела Толика почему-то спускающимся сверху, да еще с гигантским чемоданом, но Толик понял, что этот парадокс никак не прошел мимо ее внимания.

Караулит, неприязненно подумал Толик. Господи, ну что за страна такая!.. Ни у кого никакой личной жизни, каждый стремится заполнить свою пустоту жизнью соседа!.. Всем до всех есть дело, и возникает иллюзия единения...

- Толечка, слава Богу!.. - заканючила Эмма Григорьевна. - А то я уже начала беспокоиться... Мы же с Иваном Васильевичем без вас, как без рук...

x x x

И снова Толик тащил на себе Ивана Васильевича - на сей раз из туалета в комнату. Тот обнимал его за шею и вертел головой по сторонам, как избалованный ребенок, привыкший к тому, что с ним обязаны возиться, и не обращающий на опекунов никакого внимания...

- Громадное вам спасибо, Толечка! - суетилась сзади Эмма Григорьевна. - Вы позволите обратиться к вам еще раз, если понадобится?.. А то у Ивана Васильевича понос... Уж и не знаю, чего он такого съел...

- Разумеется, Эмма Григорьевна!.. - рассеянно отвечал Толик. - Какие проблемы!.. Всегда к вашим услугам!..

- Мы ведь не сильно обременяем вас, правда?.. - Эмме Григорьевне не терпелось узаконить свои претензии на будущее. - В конце концов, вы человек умственного труда. Физические упражнения вам только на пользу!..

- Это правда! - не успев отдышаться, Толик снова вцепился в чемодан. - Я вам даже благодарен. Если бы у Ивана Васильевича не случился понос, мне бы грозила полная атрофия мышц!..

x x x

- Не получилось!.. Толик впихнул чемодан в комнату и, не снимая плаща, рухнул на кровать. - Там, наверху, какая-то свадьба или проводы... Все выперлись на площадку и стали пялиться на чемодан... В общем, сорвалось!..

- Толик, а может, ничего страшного, а?.. - тетя Вера начала очередной сеанс своей наивной психотерапии. - Пусть все идет, как идет... Ну, будет обыск... Насколько я понимаю, в твоих произведениях нет ничего такого... криминального, что ли...

- А откуда тебе это известно? - язвительно поинтересовался Толик. Ты уже второй месяц мусолишь мой рассказ и все никак не можешь его дочитать!.. А вдруг я новый Радищев?..

- Ну, ты же знаешь... - тетя Вера благоразумно отошла на оборонительные позиции. - У меня постоянное давление... Я не могу помногу читать... Глаза очень устают...

- А читать по ночам марксистские брошюры, - взвился Толик, - у тебя глаза не устают?.. Хочешь, я тебе скажу, что лежит у тебя под подушкой?.. Сказать?..

- 'Антидюринг'... - конфузливо ответила тетя Вера. - Не забывай, что я всю жизнь проработала на кафедре марксизма-ленинизма. Это мой рабочий материал!..

- Но ты понимаешь... - Толик задыхался от сарказма. - Ты понимаешь, что человек, читающий по ночам Энгельса, подлежит срочной психиатрической экспертизе?.. Это же аномалия!..

- Толик! - голос тети Веры заметно окреп. - Ты сам всегда говорил, что человек свободен. Почему же тебе хочется, чтобы все думали так, как ты!.. Ты веришь в одно, а я - в другое!..

- Это-то и ужасно!.. - закричал Толик. - Мы с тобой антиподы!.. Да какого кошмара мы дожили, если родная тетка - мой политический антипод!..

x x x

...В телефонной будке Толик лихорадочно шарил по карманам, выгребая из них последнюю мелочь. Аппарат прилежно сглатывал монеты. По ту сторону провода напряженно молчали.

'Але! - надрывался в трубку Толик. - Кто это, Игорь или Лариса?.. Але, вы меня слышите?.. Ответьте же что-нибудь!.. Это Толик Парамонов!..'

Опять молчание. Слишком живое и выразительное для того, чтобы быть технической неисправностью. Толик беззвучно матерился, швырял трубку на рычаг и снова принимался искать очередную двушку.

'Але! - орал он через секунду. - Это Борис?.. А можно попросить Бориса?.. Скажите Анатолий Парамонов!.. Ах, его нет!.. А когда он будет?..'

Выдержав внушительную паузу, трубка ответила частыми гудками. Оставалась последняя двушка. Толик аккуратно вложил ее в прорезь аппарата и осторожно набрал номер.

'Але!.. Добрый день!.. Будьте любезны, Евпатия или Аглаю!.. Они на даче?.. А с кем я говорю?.. Соседка?.. Да нет, просто скажите, что звонил Парамонов!..'

Двушки кончились. Можно было бы, конечно, разменять пятаки, да что в этом толку!.. Толик оглянулся по сторонам. За мутным стеклом телефонной будки размыто, как на экране неисправного телевизора, двигалась безразличная толпа со смазанными лицами, текли ленивые потоки машин. Обычный тухлый московский пейзаж. Ничего такого, что могло бы смутить глаз или ухо. И все-таки Толик сжался от