Для стран юго-востока Европы, противостоящих Византии, это предприятие представляло опасность. Замыслы, рожденные в монастырях и столицах Запада, таили в себе угрозу не только Византии, но и ее соседям. Проход через эти страны жестоких и корыстных рыцарей, для которых разница между христианскими Венгрией, Болгарией и Византией и «неверными» была не более как условностью, грозил разорением и был на руку только итальянским конкурентам — генуэзцам и венецианцам. Тревога эта была обоснованной. Пройдет всего пятнадцать лет, и те же самые крестоносцы в очередном походе решат, что Константинополь — легкая и богатая добыча. И разгромят Византийскую империю, нанеся ей такой урон, равного которому не наносил ни один «неверный».
В преддверии тревожных перемен каждый из соседей Галича старался усилиться, и за делами галицкого князя со вниманием следили в Европе. Старик Ярослав Осмомысл умел балансировать в сложной политической игре, но, когда он занемог и разнеслась весть о том, что болезнь князя смертельна, соседи встревожились.
Владимир Галицкий продолжал жить в столице под зорким глазом нелюбящего и нелюбимого отца, ненавидя своего младшего брата Олега «Настасьевича». Он уже не молод, ему под сорок, ничего в жизни так и не удалось добиться. Кто он? Властитель заштатного Свинограда, куда он даже съездить не может?
Трагедия Ярослава заключалась в том, что он полюбил незнатную женщину, был верен ей и своей верностью погубил.
История, говорят, повторяется. Первый раз это трагедия, второй — фарс. Что и случилось в Галиче.
У Владимира были жена и сын от нее. Что случилось с женой, летописи молчат. Владимир вел жизнь безнравственную, пил, буянил, от дел бегал.[22] Кончилось тем, что он отнял у попа жену и стал с ней открыто жить.
Любопытно, понял ли после этого Владимир своего отца? Вряд ли. Мы всегда находим оправдание себе и за те же грехи готовы судить других. Хотя отец и сын были врагами, жизнь их кое в чем сложилась сходно.
За годы, проведенные в Галиче, свиноградский князь Владимир прижил от попадьи двух сыновей.
В 1187 году к князю Ярославу пришла смерть.
Чувствуя ее приближение, Ярослав созвал бояр, священников, монахов и даже нищих и, плача, умолял подчиниться его последней воле.
Слово его записал летописец.
— Отцы и братья, — сказал он. — Вот я отхожу от этого света суетного и иду к творцу моему. Согрешил я больше всех. Отцы и братья, простите!
Слушатели плакали вместе с князем. Им стало страшно оставаться без него. Были в той толпе и те, кто вел на костер Настасью, и те, кто заковывал в цепи Олега, стоящего теперь рядом с ложем отца, и те, кто измывался над старым князем. Но все это было в далеком прошлом.
— Я одною своею худою головою удержал Галицкую землю, — продолжал князь, — а вот теперь приказываю занять мое место…
В зале стояла мертвая тишина.
— …Олегу, — твердо сказал князь. — Меньшому моему сыну, а старшему, Владимиру, даю Перемышль, с тем чтобы он Галича себе не искал.
Никто не посмел перечить умирающему князю. К тому же в зале было немало сторонников Олега.
После этого Ярослав приказал раскрыть свои кладовые, полные золота и драгоценностей. И три дня по всей Галицкой земле раздавали эти сокровища монастырям и бедным. Но не смогли они всего раздать, поражается летописец, так много добра было у князя.
Потом князь привел к присяге галицких бояр и духовенство.
Неизвестно, что говорил и думал тогда Владимир; правда, можно себе представить, как он проклинал судьбу. Но и он присягнул младшему брату.
Ярослава торжественно похоронили. В процессии шли оба сына — князь Галицкий Олег и князь Перемышля, вассал Олега, Владимир.
Но рядом с Владимиром, теснясь к нему, шли многие знатные бояре, понимавшие, что ни западные соседи, ни русские князья не смирятся с княжением Олега «Настасьевича».
Мятеж начался сразу после похорон. Еще не успели отзвенеть печальные колокола, как бояре пришли к Олегу и велели уходить из города добром. Иначе ему не жить на свете.
Олег покорился, уехал из Галича и укрылся в Овруче, у тамошнего князя. И исчез из летописей и истории.
Но и разочарование во Владимире наступило довольно быстро.
Формально, как утверждает летописец, причинами этого были его пьянство, история с попадьей и нежелание советоваться с боярами.
Попадья и пьянство, конечно, были, но обычно такие грехи боярского гнева не вызывали. Разгадка лежит в последнем обвинении — нежелании советоваться с боярами.
Неурядицы в Галиче не ускользнули от внимания соседей. Первым решил вмешаться в игру волынский князь Роман, тот самый, который в свое время дал было убежище Владимиру, изгнанному из Галича, но потом одумался и выгнал его.
Говоря о Романе, летописи сообщают, что он был весьма деятелен и предприимчив, и если уж принимал решение, то ничто не могло его от этого отвратить, а вот в выборе средств для достижения целей Роман был неразборчив. Как только он почувствовал, что галицкий престол может в любую минуту стать вакантным, он послал гонцов к оппозиционным боярам и предложил себя в качестве галицкого князя. И конечно же, нашел среди них союзников.
В Галиче составился заговор, воеводы и бояре начали собирать войска, чтобы восстать против Владимира. Но восстать не смели, потому что у Владимира оставались в Галиче сторонники, да и сам он был настороже — убить его не удавалось. И все же положение Владимира было почти безвыходным. Силы противников превосходили его дружину, город был окружен врагами.
Бояре не хотели большой войны, к тому же они знали, что дружина верна Владимиру, а Роман со своим войском далеко и не спешит. Добром Владимир не уходит. Значит, его надо испугать.
Тогда в их головах родился провокационный план, основанный на знании характера Владимира, которому не хватало умения смириться ради власти, как сделал в свое время его отец.
К Владимиру явились самые знатные бояре.
— Князь, — сказали они, — мы не на тебя встали, но не хотим кланяться попадье, а хотим ее убить. А ты где хочешь возьми себе жену, понеже нам от того стыд и поношение несносное.
Владимир сначала пытался разубедить бояр. Он напомнил им, что они еще недавно целовали ему крест. Наконец князь привел последний аргумент.
— У меня дети от попадьи, — сказал он.
— И детей народ убьет, — отвечали бояре. В таких случаях всегда полезно напомнить о существовании народа.
Бояре дали Владимиру срок только до следующего дня.
Ночью князь в страхе за свою семью поднял дружину, взял казну, детей, любовницу и ускакал в Венгрию.
Соглядатаи сообщили боярам, что князь уходит из города, но те ему не мешали. Боярам казалось, что теперь они — настоящие хозяева княжества.
История не повторяется точно. Отец предпочел власть и смирился. Владимир предпочел любовь и отказался от власти. Как только слабый согласится с условиями ультиматума, он признает свою слабость, и враги делают следующий шаг.
Положение в Галиче было небезразлично его соседям, и все они так или иначе приняли участие в дальнейшей борьбе.
