только если будет найден способ оттянуть немецкое подкрепление из района Белого. Хотя 22-я армия пробила огромную брешь по периметру Ржевского выступа, развить успех было невозможно, пока из района не будут выведены немецкие оперативные резервы. Пристально изучая обширные немецкие укрепления по периметру Ржевского выступа, Жуков решил, что наиболее слабый и уязвимый сектор находится на севере, к западу от Ржева. Здесь велась борьба на истощение, советские войска продвигались вперед медленно, но 39-я армия Зыгина демонстрировала неуклонное продвижение и при этом оттягивала большинство резервов, имеющихся в распоряжении немцев. Это означало, что если во второстепенных секторах 39-й армии немецкие войска ослаблены, значит, в секторе соседней 30-й армии они еще слабее. Поэтому Жуков решил, что удар по этим двум секторам сломит сопротивление противника и вызовет обрушение всего «карточного домика» немецких укреплений. И самое важное: если эти атаки окажутся успешными, у него появится возможность возобновить наступление в других ключевых секторах.
В разгар переосмысления всей операции Жуков отправил Пуркаеву и Коневу новые приказы подготовиться к стратегически важным атакам. Новое наступление включало два этапа. На первом, под видом диверсионных вылазок с волжского плацдарма, силы 39-й армии и нескольких дивизий 30-й армии сосредоточатся в секторе Урдом-Зайцеве, откуда 7 декабря нанесут удар на юг, в направлении шоссе Ржев-Оленине. Эта атакадолжна была совпасть по времени с финальным броском 22-й армии Юшкевича к дороге Оленине-Белый. Незадолго до завершения этого этапа операции следовало приступить ко второму. На этом этапе несколько дивизий 30-й армии при поддержке свежих танковых бригад прорвутся с волжских плацдармов далее на восток и включатся в общее наступление с целью сокрушения всех немецких укреплений на северной оконечности Ржевского выступа.
Как только были получены первые приказы, 39-я армия Зыгина приступила к диверсионным операциям силами подразделений 178-й стрелковой дивизии генерала Кудрявцева к югу от Глядово. Одновременно 130-я стрелковая бригада 30-й армии и 359-я стрелковая дивизия нанесли удар по противнику с предмостного плацдарма на юге, у Волги. Но погода установилась солнечная, температура — не ниже 8 градусов, и немецкая авиация обстреляла наступающие советские войска, остановив их атаку, хотя им и удалось ценой потери нескольких танков захватить небольшую территорию вдольдороги на Чер- толино. Повторные атаки 5 и 6 декабря заставили обороняющихся немцев кое-где отступить, но крупным прорывом не грозили.
Несмотря на то что немецкая 251-я пехотная дивизия успешно удержала свои позиции, отделавшись незначительными потерями территории, командующий дивизией генерал Бур-дах не на шутку беспокоился за свой правый фланг, закрепившийся на берегах Волги, куда стягивались русские войска. На правом фланге дивизии 87-я пехотная дивизия успешно сдерживала войска противника на плацдарме, на южном берегу реки, откуда русские уже нанесли несколько местных ударов. Однако русские подкрепили войска на плацдарме крупными артиллерийскими силами, и их приготовления к новой серьезной атаке были более чем очевидны. Поэтому для упрощения командования и успешного отражения атак противника в этом секторе командующий 28-м армейским корпусом генерал Вейс перевел левофланговые части 87-й пехотной дивизии вместе с маленьким, но опасным русским плацдармом под контроль 23-го корпуса и 251-й пехотной дивизии. Начиная с 6 декабря генералу Бурдаху предстояло командовать всеми боевыми действиями у Волги южнее Глядово до участков фронта западнее Ржева. Чтобы подкрепить свои находящиеся под угрозой передовые соединения, Бурдах создал специальный подвижный батальон, состоящий из пехоты на бронетранспортерах и грузовиках и нескольких штурмовых орудий, и поместил его в резерв (68).
Удовлетворившись принятыми мерами, немецкое командование стало ждать, когда русские возобновят общее наступление.
Глава 4 ПРОВАЛ, ЯРОСТЬ И РАЗГРОМ
Жуков завершил продолжительное паломничество по районам боевых действий на Калининском и Западном фронтах и 6 декабря вернулся в Москву. Поездка была изнурительной. За шестнадцать дней, с 19 ноября по 6 декабря, он объехал штабы обоих фронтов и почти каждой армии, подбадривая, упраши-вая, а иногда и грозя подчиненным командирам (1). Жуков был убежден, что от позиции командования многое зависит, и мог вспомнить немало случаев, когда личная заинтересованность полевого командира помогала предотвратить катастрофу или превратить поражение в победу. Более того, Красная армия была еще молодой и неопытной. Чудовищные потери предыдущего года вырвали из рядов армии самых опытных офицеров и сол-дат, и процесс восполнения живой силы оказался мучительным, дорогостоящим и иногда жестоким. Победу могли обеспечить лишь опытные воины, а опытом, необходимым для достижения победы в бою, обладали лишь те, кому довелось пережить поражение. Главной задачей было выжить и восторжествовать, и как показали предыдущие недели, выполнить ее было зачас-тую нелегко.
Опытный ветеран сражений, сам себя объявивший реалистом, Жуков с трудом соразмерял свою напористость и несги-баемое упорство во время наступлений, предпринятых под давлением обстоятельств, с нескончаемыми жалобами солдат на ужасающие потери и ни с чем не сравнимые людские страдания. Да, потери велики, но это неизбежная плата за создание армии, способной побеждать. Реалист Жуков был готов заплатить такую цену. Стремясь выжить в сталинском Советском Союзе, он не мог поступать иначе.
Операция «Марс» была олицетворением и процесса обучения армии, и досадных ошибок и затрат на это обучение. По всем законам военной науки и принципам воинского искусства войска Жукова уже давно должны были одержать победу. Он располагал значительным численным перевесом в живой силе, в танках, артиллерии и авиации. Но до сих пор это превосходство почти не имело стратегического или оперативного значения. У Жукова были хорошие командиры — надежный Пурка-ев, упорный Конев, непоколебимый Соломатин, воинственный Катуков и сотни других. Но на каждого из них приходились целые легионы неопытных, робких и иногда некомпетентных офицеров. То же самое, но в меньшей степени, относилось и к солдатам. В результате удачный план провалился — главным образом потому, что советская военная машина отказывалась функционировать так же эффективно, как немецкая.
Жуков демонстрировал и другие примечательные свойства характера. Он не терпел ни людской глупости, ни проигрышей, он был упрям. По опыту он знал, насколько справедлива старая истина: план осуществляется успешно, пока не начнется бой. А еще он понимал, что план — всего лишь средство для достижения цели. Планы меняются, а цели остаются. Значит, если план провалился, надо либо действовать в точности по нему, либо изменить его. В любом случае необходимо достигнуть цели.
Упрямство Жукова подкреплялось изрядной долей зависти. Он читал донесения с юга и понимал, чем чревата победа Василевского под Сталинградом. Не далее как год назад под Москвой Жуков только потрепал, но не уничтожил ни немецкую группу армий, ни одну из армий. Атеперь, 6 декабря 1942 года, фронты Василевского взяли в кольцо почти две немецких армии и почти полностью уничтожили две румынских. Ставка сразу же разрешила провести еще более масштабную операцию «Сатурн», способную удвоить успех Советской армии. Победы Василевского уже сказывались на ходе операции Жукова. Всего неделю назад, когда первая неудача 20-й армии казалась неизбежной, Сталин разрешил задействовать в операции «Сатурн» 2-ю гвардейскую армию и приданный ей подвижный корпус. Сталин даже намекнул, что танковая армия Рыбалко принесла бы больше пользы на юге. Жуков едва сумел помешать принятию окончательного решения и теперь возвращался в Москву, надеясь убедить Сталина и всю Ставку, что операция «Марс» еще может завершиться победой.
Судьбоносное совещание у Сталина было назначено на завтра, 7 декабря. Жукову невольно вспомнилось тревожное время, когда в этот же день год назад стало ясно, что силы Красной армии одержали значительную победу под Москвой. Он помнил, как трудно это было. Ему потребовалась вся сила воли и упорство, чтобы сначала подчинить себе собственных солдат, а потом разгромить немцев. Армии, привыкшей к поражениям, трудно не то что добиться победы, но даже представить ее себе. Под Москвой
