– Почтенный эфенди! – закричал он, и все гребцы вздрогнули от подобной наглости нового раба. – Могу я попросить тебя подойти ко мне?

Турок вначале опешил, но затем подскочил к Мятелеву и дважды стеганул го плетью по плечам.

– Что такое?! – орал он. – Как ты посмел разинуть свой поганый рот?!

– Но это ошибка, эфенди. Тебе разве ничего не говорили о нас? Мы идем не в Стамбул, но в Казы- Кермен!

– А с каких это пор паршивая гяурская свинья решает куда идти кораблю светлого падишаха полумира? – турок брызгал слюной в лицо Федора. – Кто дал тебе право говорить со мной? Ты кто такой?

– Эфенди…

Турок более не стал слушать Федора и вместо этого принялся хлестать его плетью.

Удары сыпались как дождь и больно обжигали шею и руки. Плеть рвала кунтуш на спине и вгрызалась в кожу. Федор застонал и прикрыл лицо руками, чтобы уберечь его от плети. Турок поначалу хлестал куда попало а теперь намеревался попасть именно по голове.

Он бы пожалуй забил боярского сына до смерти, но шумом был привлечен палубный ага. Он спустился вниз и увидел как надсмотрщик избивает раба:

– Мустафа! Шатан тебя раздери! Что ты творишь? Гребцов и так не хватает, а ты хлещешь молодого и здорового гребца из свежей партии. Забьешь его до смерти купишь нового за вои деньги.

Ага отобрал у надсмотрщика плеть и швырнул её в дальний угол.

– Этот гяур посмел открыть свой поганый рот и…, – начал оправдываться надсмотрщик.

– Мустафа! Нам нужны гребцы! И они должны работать!

'Меч падишаха' в море Первый день плавания галеры 'Меч падишаха' принес Федору и Василию одни неприятные ощущения. Никто их не щадил и работали они по полной программе вместе с другими рабами. И плети гуляли по их спинам и брань сыпалась на них на разных языках. Не было времени даже словом переброситься. Они работали молча до полудня.

У Федора нестерпимо болела спина и ныли руки и плечи. Ладони покрылись кровавыми волдырями. Тоже самое можно было сказать и о Ржеве.

– Эй, шляхтичи, – прошептал им Минка Иванов, – вы не надрывайтесь так, не то уже завтра вас выбросят за борт как ненужный балласт.

– У меня так тело ломит, что я уже готов помереть, – ответил Ржев.

Федор смолчал. Что тут скажешь.

– Вы работайте размеренно. Здесь конем нужно быть, а не человеком. Я повидал немало людей которых живыми выбрасывали за борт, на корм рыбам. Вы люди крепкие и можете многое выдержать. Так что делайте как я скажу…

До вечера они кое-как дотянули. Поступила команда втянуть весла внутрь. Затем был ужин, если это было можно так назвать, луковица и ячменная лепешка. А затем время для сна.

Жара спала и по палубам гребцов пополз отвратительный запах давно не мытых тел.

Федор поморщился и упал на скамью.

– Слышь, Федор, – прошептал ему Василий. – Не держи зла на меня…

– Какое зло после такой работы, Василий? Я едва жив… А еще уйти отсюда грозился. Думал, дурак, что все будет столь просто. А меня предупреждали, что все будет не просто.

– Предупреждал? Кто?

– Да, так один человек. Ты ведь не знаешь, как я выжил.

– Не знаю, а ты не знаешь, как я попал сюда за весло. Но одно нам сделать стоит.

– Что?

– Бежать отсюда пока нас не уморили.

– Бежать? Это хорошо бы. Но как? Ты забыл, что на нас цепи. Железа…

– Эй вы, – послышался голос Минки Иванова. – Видать не вышло по-вашему? Не три дня вам здеся плавать шляхтичи. Да и зовут тебя, паря, не пан Анжей, как я услышал. Так?

– Я Федор, если ты хочешь знать мое настоящее имя. Чего теперь скрывать.

– И верно нечего.

– И из каких же ты будешь людей, Федор?

– Стремянной стрелец. Из боярских детей.

– Сын боярский? Вона как. А то шляхтич, шляхтич. Ну а ты кто на самом деле? – спросил Ржева Минка.

– Я на деле Василий Ржев, дворянин, и своего имени не скрывал. Ты скажи, нам Минка, а бежать с этой каторги можно?

– Говорили, что были подобные случаи. Но не на нашей галере. Но это дело непростое и здесь нужен счастливый случай. А вот когда они придет этот случай?

Може через месяц, а може и через год. Во как. вы пока прекратите гутарить, а лучше спите. Вам нужно отдохнуть. А то завтра не выдюжите. Потом все обсудим.

Федор сразу же уснул…

Казацкая Рада в Гармановцах под Киевом Городок Гармановцы шумел словно растревоженный улей. Здесь собрались тысячи казаков и все они ждали, когда из войсковой канцелярии выйдут старшины и объявят решение.

У всех на устах было имя Юрия Хмельницкого.

– Юрий гетман законный, – говорили казаки.

– Он сын Богдана и Богдан всегда хотел предавать булаву гетмана в своем роду! – голосил казак в рваном польском жупане и заплатанной шапке.

– Да рази Юрась Хмельниченко настоящий гетман? – возразил ему казак в жупане преяславкого полка.

– А Выговский? Он лучше? Поссорил нас с белым царем!

– Нахлебаемся горя от того, что с царем поссорились!

– Снова татары у нас лютуют и ляхи. Все от Выговского пошло!

Такие разговоры были везде. Единого мнения не было, и казаки часто пели со слов своих полковников и сотников.

Полковники киевский Иван Екимович, преяславский Тимофей Цецюра, черниговский Андрей Силин всюду кричали о том, что Богдан завещал предать булаву своему сыну, но Ивашка Выговский хитростью перехватил булаву у наследника и сам стал гетманом.

Их сторону принял авторитетный в Украине кошевой атаман Запорожского войска Иван Сирко. Он привел с собой на Раду тысячу крикливых запорожцев и они всюду, где могли затевали драки и скандалы.

В доме, где совещалась старшина, положение было не многим лучше, чем на улице.

Полковники были готовы скрестить сабли.

Выговский попытался призвать казаков к спокойствию:

– Панове, полковники. Что вы творите? Неужели не понимаете, что своими распрями вы губите отчизну? Простят ли вам люди ваше поведение?

– Пан гетман! А тебе простят люди татар? Сколь сел разорили твои союзники!

Посмотри, что делается на Украине? И все это твоя вина! – прокричал полковник Екимович.

– И во всем виноват только я? А ты не чувствуешь в том своей вины? – Выговский посмотрел Екимовичу прямо в глаза.

– Моей вины в том нет, гетман! И казаки то знают. Это ты утопил в крови Полтаву и казнил Пушкаря и Барабаша! Ты пролил братскую кровь и теперь говоришь об отчизне?

– Остерегись, полковник! – Гуляницкий схватился за саблю. – С кем говоришь! Перед тобой пан гетман!

– Самозваный гетман! Мы не признаем более Ивана Выговского гетманом – закричал Тимофей Цецюра. – Обманом получил булаву и за два года залил кровью Украину.

– А еще Богдана поминает! – поддержали Цецюру.

– Верно. Говорит, мол и тот татар звал. Но у него победы были. А где твои победы?

– Долой Выговского!