– Сколько бы они ни попросили, хотя бы и один рубль, мы не дадим ничего. Иначе по всему рубежу станут повторять сей удачный опыт… Но в одном вы правы: они непременно с нами свяжутся. И очень скоро. Потому что знают нашу тактику: через сутки после инцидента их начнет выжигать с орбиты большой артиллерийский корабль «Петропавловск». Безо всякого предупреждения. Безо всяких компенсаций постфактум. А пока солдатики не умерли, они – живой щит Ли. Убить нельзя. Спрятать нельзя – мы будем требовать доказательства жизни каждый день. Значит, что? Только продать. Или поменять на кого-то. Вся трагедия в том… в том… в общем, мы не имеем права ни выкупить их, ни пойти на обмен…

Саня оживился:

– Взять силой и только так!

Сманов не удостоил его ответом.

– Вам уже говорили, поручик! – строго сказал Дреев.

– А тогда… как же? Господин майор? – робко спросил Игнатьев.

– Не знаю. Я не знаю. – Глядя в сторону, откликнулся начальник заставы. Видно было, как тяжело далось ему это признание. – Когда они выйдут на связь – поговорим…

Через четверть часа Ли дал о себе знать. Запросил несусветные деньги и назначил встречу на Таможенном мосту, в полдень.

…Из штаба погранотряда прилетел представитель в полковничьем чине. Застава поднята была по тревоге. Дреев расставил все тяжелое вооружение, какое только можно было перетащить к мосту. В лесочке, сразу за таможенными будками и полосатым шлагбаумом, залег первый взвод во главе с Роговским, слева – второй, им командовал Игнатьев, а справа – третий, мой.

Незадолго до назначенного времени приборы наблюдения показали: с той стороны собирается маленькая армия. На опушку леса перед мостом выехал тяжелый танк, а над деревьями зависли два бронированных антиграва с роскошной боевой подвеской. Затем к самому почти мосту выехала бронеамфибия. С ее башни недобро щерился раструб ротного излучателя.

Ли собирался совершить ошибку. Он давно не воевал с Империей всерьез.

Я отлично видел все происходящее в бинокль и прекрасно слышал переговоры через наушники, встроенные в боевой шлем. Сманов вышел на середину моста. Дышал он часто и неровно. Майор поднял руки и повертелся, показывая, что оружия при нем нет. Потом он положил прямо перед собой три пачки с деньгами («куклы», где настоящими купюрами были только верхняя и нижняя.) Затем начал традиционный антиснайперский танец – к этому жанру самодеятельности я за последние месяцы успел привыкнуть… Из бронеамфибии вылез вражеский офицер-переговорщик, по виду – японец. Он не сразу пошел к Сманову: минуты две ругался со своими, затем снял с себя все оружие и тогда уже отправился на мост. Поднял руки. Повертелся. Потянулся к деньгам. Но начальник заставы поставил на них сапог.

– Веди сюда «товар».

– Ни довиряис?

– Веди сюда «товар».

– Сто балуиса? Я сказу – их зарезут.

– Веди сюда «товар».

Переговорщик недобро усмехнулся:

– Им не зыть!

– «Товар».

«Японец» повернулся и с демонстративной ленцой побрел к бронеамфибии. В конце моста он обернулся. Сманов «плясал» вокруг пачек с деньгами и столь же демонстративно не смотрел на переговорщика…

– Ладна. Холосо.

Из стальной утробы амфибии вывели двух наших солдат. Одного «японец» придержал, а другого повел за собой. Вот он встал лицом к лицу со Смановым, и майор убрал ногу с денег. Переговорщик нагнулся за ними…

Дальнейшее заняло не более пятнадцати секунд, но ничего более жуткого я не видел за всю свою жизнь.

Максим Андреевич скомандовал:

– Рядовой Кошкарев, ко мне!

И солдат немедленно скакнул ему за спину. Одновременно «японец» разобрался, что именно получил он вместо выкупа. Какая-то плоская дрянь в мгновение ока появилась у переговорщика в руке – видно, не все оружие он оставил у въезда на мост.

Тах! Тах!

Пауза.

Сманов грузно оседает, Кошкарев обхватывает тело начальника заставы поперек груди и прямо с ним прыгает в воду.

Переговорщика теперь никто не загораживает от наших огневых точек. Он перегибается через перила, отыскивая цель в реке, но тут вся верхняя часть его туловища превращается в кровавый взрыв.

Кажется, ребята Ли успели сделать несколько очередей. Где-то у Роговского разорвалась ракета, пущенная с антиграва, да еще одна пролетела безнадежно высоко над нашей позицией. Все. Больше они ничего не успели.

Пламя над джунглями на той стороне закрыло полнеба. Танк оплыл, как тоненькая свечка. Антигравы рухнули. Ходовая часть бронеамфибии стала бесформенным слитком металла, а ее грозная башня приобрела вид стальной сосульки. Армия, присланная Ли для прикрытия сделки, перестала существовать. Дрееву понадобилось на это менее десяти секунд…

Но дело еще отнюдь не было доведено до конца. Четверо вражеских стрелков загородились пленником и медленно отходили за холмы. Туда, где лес еще не пылал. Один из них упал – зацепил его наш снайпер. Прочие же его подбирать не стали и продолжили отступление, прикрываясь живым щитом.

– Хана Мякинцеву… – обреченно бросил кто-то из моих солдат.

Что ж, теперь оставалось только одно средство…

Я вызвал старшину, передал ему командование взводом, стащил с головы шлем, сбросил сапоги и кинулся в реку. Вода встретила меня нестерпимым холодом.

Если бы стояла сушь, и река состояла из сплошных мелей, в следующие несколько суток моя биография складывалась бы, наверное, много спокойнее. Но если бы на той стороне оставался в живых хотя бы один порядочный стрелок, я бы просто не вышел из реки.

Мне достался средний вариант.

После дождей река вздулась, мои ступни едва касались дна. Одной рукой я пытался балансировать, а в другой было оружие, и упаси Господь окунать его в речную водицу! На середине реки опора ушла у меня из-под ног. Сильное течение потащило мое тело, завертело, закружило, ударило пару раз о валуны, на метр и более того возвышавшиеся над поверхностью реки. Один удар был страшен, сознание на секунду покинуло мою бедную голову. Нет худа без добра: я попытался уцепиться за камень, потерял ноготь, но в конце концов так впился в микроскопическую выемку, что никакой бес меня не оторвал бы…

Вдруг вода издала чмокающий звук у самого моего бока. Еще один. Еще и еще. Мое везение не могло продолжаться слишком долго. Даже самый неумелый стрелок в итоге непременно вышибет мозги той идеальной мишени, какую я представлял собой на речном фарватере. И камешек нимало не поможет – маловат… Пришлось нырнуть. Очень холодно – руки начали неметь. Очень глупо – оружие все равно оставалось над водой. Много ли я стою без него?

А значит, парень на той стороне имеет шанс.

Я старался пробыть под водой подольше. Потом вынырнул ради глотка воздуха и опять ушел под воду. Теперь начали неметь ноги. Плохо дело. Вынырнул повторно… Чмок! Чмок! Тут меня вновь сбило с ног и понесло.

Сколько я ни пытался встать на ровном месте, ничего не получалось. Меня тащило с полкилометра, и вся плоть моя совершенно заколенела. Наконец, бешеный поток выбросил меня на отмель. Какое-то время я не способен был пошевелить даже мизинцем. Оружие? Когда нырял во второй раз, макнул таки, нервы не выдержали. Сработает оно, когда понадобится, или…

Ой, как плохо.