понимает практически все. Как и я, постоянно худеет…
Шарон-политик принадлежит, если иметь в виду мирный процесс, к крайне правому флангу. Еще в октябре 1991 года, когда я брал у Шарона интервью для “Известий”, он втолковывал мне, что прочный мир будет возможен лишь после демократизации арабских соседей Израиля. Примерно в той же тональности велась застольная беседа. Шарон доказывал, что арабы не смирились с существованием Израиля. Они сменили тактику, но стратегическая цель осталась прежней… Меня радовало, что несовпадение наших политических вкусов никак не отражалось на вкусе баранины.
Менялись посты, которые занимал Шарон, но не менялись его взгляды. Мы особенно хорошо понимаем важность мира, — говорил мне Шарон в июле 1996 года, — именно потому, что все время воюем. Но мир — это прежде всего безопасность. Мы не можем идти на бесконечные уступки арабам в ущерб собственной безопасности. Обещаниям, которые не подкреплены конкретными действиями, верить нельзя. Достаточно вспомнить Мюнхен. Там все делалось, вроде бы, в защиту мира. А в итоге проложили дорогу войне. Переговоры с арабами следует, разумеется, продолжать, но по такой формуле: мир в обмен на четкие гарантии безопасности.
Правительство Нетаньяху не перечеркивает того, что уже сделано. Но надо взять паузу, осмотреться. Надо настоять, чтобы палестинцы выполняли свою часть договоренностей. Что же касается палестинской автономии, то в любом случае военно-стратегический контроль должен остаться в руках Израиля. Важно не физическое присутствие израильских войск на территории автономии, а наличие соглашений, которые позволяли бы Израилю вводить туда воинские контингенты. Если возникнет угроза безопасности Израиля.
В октябре 1998 года Шарон получил портфель министра иностранных дел. В связи с этим журналисты в очередной раз перемывали его кости. Вспомнили и меня. Газета “Русский израильтянин” (я, кажется, числился членом ее редакционного совета), сообщив читателям, что Шарон и Бовин общались преимущественно в ресторанах, продолжала:
“Сидели как-то Шарон и Бовин, беседовали, креветок некошерных кушали. А Ельцин как раз тогда в Японию поехал. Поэтому Шарон сказал Бовину: “Ваш президент ведь на за что не отдаст эти малюсенькие Курильские острова. И у вас хватает наглости требовать, чтобы мы отдали территории?” Бовин ответил с улыбкой: “Вот поэтому у нас такая большая страна, а у вас такая маленькая”.
Очень мило. Беда в том, что мы с Шароном никогда не ходили в рестораны. Удобнее было общаться в других местах. И ни разу не говорили о Курилах. Тут сработала поговорка: “Слышал звон, да не знает — где он”. А звон был. Во время одной из встреч с Нетаньяху, когда он еще не был премьером, я рассказал ему такую историю. Дело было в Японии. Меня пригласили на телевидение дискутировать с профессором Токийского университета проблему “северных территорий” (так японцы обозначают спорные, с их точки зрения, южные Курилы). Висела большая карта Советского Союза. И, обращаясь ко мне, профессор на хорошей эмоции вопросил: “Бовин-сан, посмотрите, какая у вас огромная страна! Неужели вам жалко отдать японцам четыре малюсеньких острова?!” Мой ответ звучал так: “Вот потому-то у нас такая огромная страна, что мы никогда никому ничего не отдаем!”. Я понимал, конечно, что сказанное — не аргумент. Но хороший выпад в словесной дуэли. И сделал этот выпад. На следующий день пресса показала, что я отыграл несколько приличных очков.
Так вот, именно эту историю я изложил Нетаньяху. Он поинтересовался, можно ли передать в печать эту часть нашей беседы. Попросил его воздержаться. На том и порешили. Но в разных вариантах курильский сюжет стал циркулировать по Израилю. А когда Нетаньяху уже в качестве премьера прибыл в Москву, он при мне пересказал наш с ним разговор Примакову.
Обед на ферме завершился клубничным тортом в превосходном исполнении генеральши. Где уж тут худеть…
В мае израильтяне торжественно отмечают День Независимости — годовщину провозглашения Государства Израиль.
В этом году отмечалась 44-я годовщина. Прием у президента и прочие церемонии. День, когда вспоминают прошлое.
История еврейского народа исчисляется тысячелетиями. Государство Израиль гораздо моложе. Оно провозглашено 5 дня месяца ияр года 5798 (14 мая 1948 года). В отличие от большинства государств, которые возникали in vivo, “в жизни”, то есть естественно-исторически, стихийно, современное еврейское государство появилось in vitro, “в пробирке”, то есть путем сознательного, если угодно кабинетного конструирования, которым занимались лидеры мирового сионизма, в результате политического решения, принятого Организацией Объединенных наций. Разумеется, за этим “конструктом” жизни и мечтаний (“в следующем году — в Иерусалиме!”) еврейской диаспоры и десятилетия борьбы сионистского движения за создание еврейского “национального очага” в Палестине.
В 1947 году за создание еврейского государства в Палестине энергично выступал Советский Союз. США поддерживали эту идею. Великобритания юлила. Арабские и мусульманские страны отчаянно сопротивлялись. В тех условиях русская карта была козырной.
“Еврейский народ, — говорил первый заместитель министра иностранных дел СССР А. А. Громыко на заседании специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН весной 1947 года, — перенес в последней войне исключительные бедствия и страдания. Эти бедствия и страдания, без преувеличения, не поддаются описанию… На территориях, где господствовали гитлеровцы, евреи подверглись почти поголовному физическому истреблению. Общее число погибшего от рук фашистских палачей еврейского населения определяемо приблизительно в 6 миллионов человек. Только около полутора миллионов евреев в Западной Европе пережили войну.
Но эти цифры, давая представление о жертвах, которые понес еврейский народ от фашистских агрессоров, не дают представления о том тяжелом положении, в котором очутились большие массы еврейского населения после войны. Огромное количество уцелевшего еврейского населения Европы оказалось лишенным родины, крова и средств к существованию. Сотни тысяч евреев бродят по разным странам Европы в поисках средств существования, в поисках убежища. Большая часть из них находится в лагерях перемещенных лиц и продолжает терпеть большие лишения.
Позволительно спросить, — продолжал Громыко, — могли ли Объединенные нации, учитывая такое тяжелое положение сотен тысяч уцелевшего еврейского населения, не проявлять интереса к положению этих людей, оторванных от родины и от своих очагов?… Пора не на словах, а на деле оказать этим людям помощь… Это является долгом Объединенных наций”.
Громыко подчеркнул, что население Палестины состоит из двух народов — арабов и евреев. И арабы, и евреи имеют исторические корни в Палестине, которая стала родиной обоих этих народов. Поэтому любое решение должно учитывать законные интересы и арабов, и евреев. Исходя из этого, Москва считала бы оптимальным решением создание “двуединого демократического арабо-еврейского государства” с равными правами для евреев и арабов. “Такое решение вопроса о будущем Палестины, — заявил Громыко, — могло бы явиться здоровой основой для мирного существования и сотрудничества арабского и еврейского народов Палестины в интересах обоих этих народов и для блага всего населения Палестины, для мира и безопасности на Ближнем Востоке”. Однако, заключил советский представитель, если отношения между арабами и евреями настолько плохи, что вариант единого государства не может быть реализован, необходимо рассмотреть другой вариант — “раздел Палестины на два самостоятельных независимых государства — еврейское и арабское”. Отвечая на возражения арабов, Громыко сказал: “Представители арабских государств указывают на то, будто бы раздел Палестины является исторической несправедливостью. Но с этой точкой зрения нельзя согласиться хотя бы потому, что еврейский народ был связан с Палестиной на протяжении длительного исторического периода времени”.
Такова была позиция Москвы в 1947 году. В силу разных обстоятельств она совпала с американской. Это позволило преодолеть отчаянное сопротивление арабов. В субботу вечером 29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН большинством в 33 голоса против 13-ти при 10-ти воздержавшихся (среди последних были Великобритания и Китай) приняла резолюцию 181 “Будущее правительство Палестины”.
