– Я открою полный баллон. Клапан на пустом баллоне уже открыт. Когда ты увидишь, что я закрываю клапан на полном, ты – очень быстро – закроешь клапан на втором баллоне. Ясно?

– Быстро закрыть свой клапан, когда ты закроешь свой. Ясно.

– Готовсь. Руку на клапан.

Я сжал обмотанные лентой соединения в кулаке, сжал сильно, как смог. Если его разорвет, я останусь без руки, но ведь если у меня не выйдет, Крошке долго не протянуть. Так что стиснул я его изо всех сил.

Следя за обоими датчиками, я чуть-чуть приоткрыл клапан. Шланг дрогнул, стрелка, стоящая на «пусто», сдвинулась с места. Я открыл клапан полностью. Одна стрелка начала смещаться влево, другая – вправо. Очень быстро обе дошли до отметок «наполовину полон».

– Давай! – крикнул я безо всякой на то нужды и начал закрывать клапан. Я почувствовал, что кое-как сделанный стык начал разъезжаться.

Шланги вылетели из моей руки, но газа мы потеряли ничтожно мало. Я понял, что все еще пытаюсь закрыть уже закрытый клапан. Крошка свой уже закрыла. Стрелки обоих датчиков замерли на отметках «наполовину полон» – у Крошки был теперь воздух!

Я перевел дух и только сейчас понял, что все это время не дышал.

Крошка коснулась моего шлема своим и очень серьезно сказала:

– Спасибо, Кип.

– Аптека Чартона, мэм, первостатейное обслуживание и без чаевых. Дай-ка мне все размотать, потом навьючишь на меня баллон и пойдем дальше.

– Но ведь теперь тебе придется нести только один запасной баллон.

– Ошибаешься, Крошка. Нам, возможно, придется повторить этот трюк раз пять-шесть, пока не останется самая малость. – Или пока не сдаст лента, добавил я про себя.

Самым первым делом я перемотал ленту обратно на катушку; и если вы считаете это легким занятием – в перчатках, да еще когда клей сохнет прямо на глазах – попробуйте сами.

Несмотря на бинт, клейкий состав все же попал на соединительные трубки, когда разошлись шланги. Но он так твердо засох, что без труда скололся с патрубка-штыря. Резьбовое же соединение меня мало беспокоило, я не намеревался подсоединять его к скафандру. Мы подсоединили перезаряженный баллон к скафандру Крошки, и я объяснил ей, что он содержит чистый кислород.

– Сбавь давление и подавай смесь из обоих баллонов. Что показывает твой индикатор цвета крови?

– Я его нарочно сбавила.

– Идиотка! Хочешь откинуть копыта? Быстро нажми подбородком клапан! Надо войти в нормальный режим!

Один баллон я навьючил на спину, второй и баллон с чистым кислородом – на грудь, и мы снова двинулись вперед.

Земные горы предсказуемы, но лунные – нет, поскольку не были сформированы водой.

Мы уткнулись в расселину такую крутую, что спуститься можно было только по веревке, и я вовсе не был уверен, что мы сумеем потом вскарабкаться противоположной стене. С крюками и карабинами и без скафандров мы, может, без особого труда справились бы с такой стенкой где-нибудь в Рокки Маунтинз, но здесь…

Крошка неохотно повела нас назад. Спускаться по каменистому склону было куда как труднее, чем подниматься – я пятился на четвереньках, а Крошка травила мне веревку сверху. Я попытался проявить героизм и поменяться ролями, и у нас вспыхнул бурный спор.

– Да перестань ты изображать из себя могучего мужчину, и прекрати свои отважные глупости, Кип! Ты несешь четыре баллона и Материню, ты тяжелый, а я цепкая, как горный козел.

Я сдался.

Спустившись, она прислонилась ко мне шлемом.

– Кип, – сказала она, нервничая, – я не знаю, что делать.

– А что случилось?

– Я взяла немного южнее того места, где проходил краулер. Не хотела проходить перевал там же, где и он. Но теперь мне начинает казаться, что другого прохода-то и нет.

– Надо было сразу мне сказать.

– Но я же хотела сбить их со следа! Ведь туда, где проходил краулер, они ринутся в первую очередь!

– Н-да, верно. – Я взглянул на преграждающий нам путь хребет. На картинках и фотографиях лунные горы кажутся могучими, острыми и высокими, когда же смотришь на них сквозь окуляры скафандра, они кажутся просто непроходимыми.

Я снова прислонился к шлему Крошки:

– Можно было бы найти другой путь, располагай мы временем, воздухом и ресурсами хорошо подготовленной экспедиции. Придется идти по маршруту краулера. В каком это направлении?

– Надо взять северней… по-моему.

Мы попробовали направиться на север, по подножию холмов, но путь оказался трудным и долгим.

В конце концов пришлось отойти к краю равнины. Это заставило нас понервничать, но приходилось рисковать. Шли мы быстро, но не бежали, боясь пропустить следы краулера. Я считал шаги и, досчитав до тысячи, дернул веревку. Крошка остановилась, я прислонился к ней шлемом:

– Мы прошли полмили. Как по-твоему, далеко нам еще? Или, может, мы проскочили?

Крошка посмотрела на горы.

– Сама не знаю, – созналась она. – Ничего не узнаю.

– Мы не заблудились?

– Гм… Следы должны быть где-то впереди. Но мы уже прошли довольно много. Ты хочешь повернуть назад?

– Я не знаю даже дороги до ближайшей почты.

– Но что же делать?

– Думаю, надо идти вперед, пока ты окончательно не удостоверишься, что проход уже не может быть дальше. Ты ищи проход, а я буду искать следы краулера. Потом, когда ты действительно уверишься, что мы зашли слишком далеко, мы повернем. Мы не можем позволить себе рыскать из стороны в сторону, как собака, потерявшая след кролика.

– Хорошо.

Я отсчитал уже еще две тысячи шагов – очередную милю – когда Крошка остановилась.

– Кип! Дальше прохода быть не может. Горы становятся все выше и массивнее.

– Ты уверена? Подумай как следует. Лучше пройти еще пять миль, чем не дойти самую малость.

Она колебалась. Когда мы прислонились друг к другу шлемами, она так прижалась лицом к окулярам, что я видел, как она нахмурилась.

Наконец, она ответила:

– Его нет впереди, Кип.

– Что ж, тогда идем обратно! «Вперед, Макдуф, и будь проклят тот, кто первый крикнет: „Хватит, стой!“»

– «Король Лир».

– «Макбет». Спорим?

Следы краулера мы нашли, прошагав всего полмили обратно, – в первый раз я их на заметил. Они отпечатались на голом камне, чуть-чуть лишь прикрытом пылью, когда мы шли вперед, солнце светило мне через плечо, и следы гусениц были еле заметны – я их и во второй раз чуть не пропустил.

Они уходили с равнины прямо в горы.

В жизни нам не пересечь бы горы, не пойди мы по следам краулера: первоначальный план Крошки строился на одном лишь детском энтузиазме. Это ведь была не дорога, просто местность, проходимая для гусениц краулера. Попадались и такие места, где даже краулер не мог пройти, не проложив себе путь выстрелами бластера. Сомнительно, чтобы эту козью тропу прорубили Толстяк и Тощий, они не производили