– Проверим. Два замера с интервалом в десять секунд. Я объявляю первый замер, ты объявляешь конец десяти секунд. Начали!

Последовавшее за этим молчание показалось мне ужасно долгим. Наконец Джейк произнес:

– Семь секунд… восемь секунд… девять секунд… конец!

Мужчины посовещались, и Джейк сказал:

– Капитан, мы все еще падаем слишком быстро.

– Конечно, – сказала Дити. – Нас ускоряет тяготение. Вторая космическая скорость для Марса – пять километров в секунду. Если у Барсума та же масса, что у Марса…

– Спасибо, астронавигатор. Джейк, ты можешь сбросить еще километра четыре?

– Конечно!

– Сбрось.

– Так… готово. Что получилось?

– Так… Расстояние медленно уменьшается. Привет, Ая.

– Приветик, Зеб.

– Программа. Радар. Цель строго по курсу. Замерить.

– Замер не дал результатов.

– Продолжать замеры. Доложить первый результат. Дополнительная программа. Текущие данные замеров выводить на дисплей.

– Программа в действии. Кто тебе глаз подбил?

– Ты умница, Ая.

– Я еще и красавица.

– Конец связи, – вздохнул Зеб. – Второй пилот, там внизу есть атмосфера. Я намереваюсь попытаться высадиться. Какие будут соображения?

– Капитан, я давно надеялся это услышать. Конечно, садимся!

– Вперед, на Барсум!

Моей дорогой жене очень хотелось на «Барсум», но мне хотелось туда еще больше. Я боялся, что наш капитан поступит здраво и трезво: ляжет на орбиту, сделает снимки и вернется в наше пространство- время, пока у нас не испортился воздух. Мы не были готовы к исследованию чужих планет. Ая Плутишка – холостяцкая спортивная машина. У нас было немного воды, совсем немного еды, часа на три воздуха. Запас воздуха пополнялся методом зачерпывания. Если Ая поднималась в верхние слои атмосферы, то клапаны ее воздухозаборников автоматически запирались от внутреннего давления, совершенно так же, как на коммерческих баллистико-сверхзвуковых межконтинентальных лайнерах, но стратосфера ведь не космос.

Конечно, мы могли перемещаться из точки в точку в нашей или любой другой вселенной за нулевое время, но многие ли небесные тела имеют пригодную для дыхания атмосферу? Теоретически многие миллиарды, но с практической точки зрения – малая доля процента, и координаты этих небесных тел нигде не опубликованы. У нас не было спектроскопа, не было звездных каталогов, приборов для обследования атмосферы, для обнаружения радиации или вредоносных организмов. Колумб с его ракушками и тот был лучше экипирован.

Все это меня не беспокоило.

Безрассудство, да? Но разве вы остановитесь, чтобы купить ружье для охоты на слонов, когда разъяренный слон вот-вот настигнет вас?

Три раза мы чудом избежали смерти, опередив ее на какие-то секунды.

Мы спасались от убийц, затаившись, – но наша безопасность длилась недолго, и мы опять пускались в бегство, словно зайцы.

Каждый человек хотя бы раз в жизни должен как следует побегать, спасая свою жизнь, чтобы усвоить, что молоко берется не из супермаркетов, что безопасность обеспечивается не полицейскими, что «новости» – это вовсе не что-то такое, что всегда происходит с другими людьми. Может быть, тогда он поймет, как жили его предки, и убедится, что ничем не отличается от них – в конечном счете его жизнь зависит от его проворства, бдительности и личной предприимчивости.

Меня это не удручало. Я чувствовал, что живу – живу с такой интенсивностью, какой не испытывал со дня смерти моей первой жены.

Под личиной, в которой каждый из нас предстает перед миром, скрывается нечто иное, отличное от этой маски. Моя собственная личина соответствовала амплуа «профессора». А что под ней? А там, как ни странно, не знавший поединка рыцарь, жаждущий преломить копье. Я мог уклониться от военной службы – женат, имею ребенка, профессия дает льготы. Но я пошел обливаться потом вместе со всеми, проклиная инструкторов, – и мне это нравилось! Как бы не так: после трехнедельной общей подготовки у меня отобрали ружье, сказали, что я офицер, усадили на вращающийся стул и заставили заниматься никому не нужным делом. Я им этого никогда не мог простить.

Хильду я до нашей женитьбы совсем не знал. Я дорожил ею как живой памятью о моей утраченной любви, но считал ее несерьезной, этаким светским мотыльком. Потом я вдруг оказался на ней женатым и понял, что напрасно страдал в одиночестве все эти годы. Хильда была создана для меня, я был создан для Хильды – Джейн это знала и благословила нас, когда мы сами наконец-то это поняли. Но я еще долго не подозревал, какая алмазная твердость таится в моей милой крошечной Хильде, пока не увидел, как она анатомирует псевдорейнджера. Убить этого пришельца было нетрудно. Но то, что сделала она… я от одного взгляда на ее работу чуть было не вывалил обратно весь свой ужин.

Хильда маленькая и слабая, я буду защищать ее ценой собственной жизни. Но я больше не стану ее недооценивать!

Зеб единственный среди нас, кто выглядит бесстрашным исследователем неизведанных территорий – высокий, широкоплечий, мускулистый, умелый в обращении с машинами и с оружием, и кроме того (sine qua non!)[34], он сохраняет хладнокровие в критических ситуациях и умеет командовать.

Как-то ночью я был вынужден вступить в спор со своей любимой: Хильда считала, что я, а не кто-то другой должен взять на себя командование нашим оркестриком. Я старше всех, я изобретатель искривителя пространства-времени; Зеб поведет машину, это само собой разумеется, но командовать следует мне. В ее глазах Зеб был чем-то средним между великовозрастным подростком и ласковым сенбернаром. Она подчеркнула, что Зеб сам называет себя «профессиональным трусом» и не хочет взваливать на себя ответственность.

Я сказал ей, что ни один прирожденный лидер не хочет командовать, он взваливает на себя ответственность не потому, что ему это приятно, а потому, что так надо. Хильда не соглашалась, подчиняться моим приказам она была готова, а приказам своего юного любимчика Зебби – нет.

Мне пришлось проявить твердость: либо Зеб будет командиром, либо завтра мы с Зебом снимем мой аппарат с его машины, чтобы мистер и миссис Картер отправились куда пожелают. Куда? Не наше с тобой дело, Хильда. Я отвернулся и притворился, что сплю.

Услышав, что она плачет, я повернулся и обнял ее. Но не уступил. Неважно, что я ей сказал: главное, что Хильда обещала подчиняться всем распоряжениям Зеба – как только мы отправимся в путь.

Но ее капитуляция оставалась вынужденной, пока не произошел кровавый инцидент у бассейна. Молниеносное нападение Зеба изменило ее мнение. С тех пор моя милая выполняла его приказы без разговоров – хотя в остальное время задиралась и подсмеивалась над ним, как всегда. Дух ее не был сломлен: просто она подчинила свой несгибаемый дух решениям нашего капитана. Дисциплина – это самодисциплина, другой дисциплины не бывает. Зеб действительно «профессиональный трус»: он уклоняется от неприятностей всеми возможными способами – свойство для лидера самое похвальное. Если