— Иглах? Каких еще иглах?
— Не знаю. Но когда-нибудь в разговорах он упоминал это слово? Если да — то вы не помните, в каком контексте?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — проворчал директор Эдена.
— Ладно, извините. Я просто спросил, — Макс потянулся и сунул палец в виртуальный голографический глаз Алекса Хоффмана.
— Начни готовиться серьезно, с пониманием, что от этих игр зависит твоя жизнь. Тебе необязательно, черт побери, тренировать физические реакции. С помощью «Моцарта» ты можешь манипулировать своей репликацией на уровне кода!
— Да, только Дэз терпеть не может читерства, — вздохнул Громов.
— Дэз? Кемпински? О, нет… Громов, я забыл, что ты в том возрасте, когда мальчики превращаются в полных болванов.
Этими добрыми словами директор Эдена попрощался со своим учеником.
Макс усмехнулся, сделал выпад головой, как будто боднув Алекса Хоффмана.
— Хочешь, чтобы я вышел в Сеть, придурок? Хорошо…
Макс странно улыбнулся и… трехмерный телетеатр вокруг него сменился стандартной комнатой загрузки Сети.
Макс удивленно огляделся, не понимая, как он вышел в Сеть, не используя никаких механизмов для подключения! На нем ни очков, ни линз, ни перчаток — но он определенно в Сети!
— Нейросинхронизация произведена, сигнал отличный, — сообщила ему система.
Громов понял, что он в Сети с полным сенсорным подключением!
— Стандарт подключения, — запросил он систему.
— Беспроводной тип соединения, параметры и тип неизвестны, — ответила система.
— Выход! — скомандовал Макс.
В тот же момент картинка загрузочной комнаты перед его глазами сменилась удивленной физиономией Альтера.
— Ты отключился, — заявило электронное привидение Аткинса.
Некоторое время Громов молчал. Случившееся оглушило его. Он вошел в Сеть и вышел из нее исключительно… по собственному желанию?!
— Выход в Сеть без использования оборудования возможен? — Макс уставился на голограмму.
— В теории — разумеется, тупица. Ты же пользуешься беспроводным соединением. Твой биофон что такое?
— Но мне все равно нужны контакты, конвертер, линзы или очки! Нет интерфейса, нет входа! — Макс схватился за голову, острая боль пронзила его висок. — Ой…
— Что такое присутствие в Сети? Подумай, долбаный гений, — насмешливо сказал Альтер.
— Синхронизация мозговых волн таким образом, чтобы все сенсорные чувства — в первую очередь зрение и осязание — оставались активными в виртуальном пространстве. Тогда мозг воспринимает его как реальное.
— Реально то, что видишь и можешь потрогать. Правильно. Первый год самой отстойной хайтек- школы, — рот Альтера скривился в презрительной усмешке.
— Ты хочешь сказать, что синхронизация моих мозговых волн с частотами виртуального пространства происходит… автоматически? По моему желанию? Но как такое возможно?! — Макс тер висок, который болел все сильнее.
— Пф-ф… Ты меня огорчаешь, — Альтер скорчил кислую физиономию. — Придурок. Желание — это всего лишь нейронный импульс. Команда.
Максу на мгновение показалось, что его висок пронзило раскаленное сверло.
— Голова болит, вот здесь, — сказал он Альтеру, — сделай что-нибудь! Я слышал, Аткинс страдал жуткими головными болями. Чем он их лечил?
— Звонил доктору Павлову, а тот привозил лекарства. Пока мы его ждали, Роберт погружался в электромагнитный сон, — неожиданно просто и даже с теплотой сказал Альтер.
— Доктор Павлов? Это который свел с ума несколько десятков подростков, экспериментируя с нейроактиваторами? — Макс держался за глаз, потому что боль начала отдаваться туда и казалось — глаз вот-вот лопнет.
— Да, он пытался найти средство преодолеть когнитивный предел… — Альтер мгновение молчал. — Да что ты вообще об этом знаешь! Идиот! Ты даже имя этого человека произносить недостоин!
— Не знал, что Роберт и доктор Павлов были так близки… Раз даже твоя лингвистическая оболочка сохранила такой модуль реакции, — заметил Макс. — Есть какие-нибудь записи о причинах головных болей Аткинса, или ты был единственной причиной?
Неожиданно Альтер исчез и вместо его дребезжащего, истеричного голоса раздался ровный, спокойный ответ системы:
— Закрытая область архивных данных.
Громов удивленно приподнял брови:
— Для меня? Я владелец дома, я имею право просмотреть его архивы. Дай на экран дневник внутреннего видеонаблюдения. Все фрагменты с доктором Павловым.
— Закрытая область архивных данных, — заладила система.
Макс беззвучно выругался.
— Альтер, визуальный режим.
Голограмма возникла снова.
— Что там с электромагнитным сном? У меня голова сейчас лопнет.
К удивлению Громова, Альтер не стал препираться. Видимо, когда у Аткинса болела голова, тот был не расположен выслушивать колкости от интеллектуальной системы Рободома.
Альтер возник у стены. Часть ее трансформировалась в капсулу электромагнитного сна.
Макс посмотрел на капсулу с недоверием.
— Н-нет, — пробормотал он. — Убери.
Макс активировал свой биофон.
— Чарли Спаркл, — скомандовал он.
Система набрала нужный номер.
Чарли ответил не сразу.
— Да, — наконец раздался его возбужденный голос.
— Привет, что делаете? — Макс приложил к виску холодный кусок обшивки, который забыл прикрутить к блоку вентиляции.
— Учу Дэз играть в сквош, — ответил Чарли. — У нас перерыв. Ты приедешь? Честно говоря, всем немного непонятно, почему мы тренируемся без тебя.
— У тебя есть какие-нибудь средства от головной боли? — спросил Макс.
— Разумеется, есть, — ответил Чарли.
— Я сейчас приеду, — Громов протянул руку, чтобы взять куртку.
Момент, когда Макс Громов впервые вышел в Сеть по собственному желанию, использовав неизвестную беспроводную форму коммуникации, зафиксирован точно. Это произошло 9 ноября в 8:45 утра по времени Эллады. Кроме стандартного биофона, какими пользуются все граждане хайтек-пространства, у Макса не было никаких других технических устройств. Однако он смог выйти в Сеть и произвести полную нейронную синхронизацию. Никаких силиконовых контактов, никакого шлюза-конвертера. Ничего. Он просто вошел в Сеть и вышел из нее. Это произошло так же просто, как звонок по биофону. Даже проще. Макс захотел оказаться в Сети, и он в ней оказался, захотел выйти — и вышел.
