— Да, да, да, — с улыбкой ответил Инферно. — Я единственный наследник корпорации «Блэкборн Стил», отучившийся десять лет на философском факультете Кембриджа, — Скай скорчил постную физиономию, передразнивая манеру британцев, — «получивший классическое образование», а затем бросивший свою плутократическую семью, чтобы примкнуть к Джокеру. Да, это я. Это меня прокляли отец и мать, пообещав лично сдать Интерполу, если я когда-нибудь посмею появиться на пороге их готического дворца.

— Скай будет тренировать вас. Без его помощи вы вылетите с первой же арены, — Дэз задумчиво ковыряла идеально утрамбованную красную песчаную дорожку Спарклов носком своего армейского ботинка. Волосы Кемпински были привычно стянуты в узел на затылке. Ветер трепал тонкие белые выбившиеся прядки.

Максу показалось, что Дэз стала еще выше и тоньше, чем была.

— Ты знаешь про иск? — Громов настороженно посмотрел на Дэз.

— Да, я следила за происходящим и… — Кемпински кивнула в сторону Спаркла, — и мы с Чарли переписывались все это время в приватном, закрытом чате. Так что… Я в курсе всего.

— Вы… — Макс посмотрел на Чарли. — Но…

Он хотел спросить, почему Дэз не отвечала на его звонки, почему Чарли не сказал, что переписывается с Кемпински, — но слова застряли в горле. Макс почувствовал злость. Он не мог понять ее причины, но она была такой сильной, что мешала говорить. Вообще в последнее время он замечал, что темная сторона его души усилилась и давала знать о себе все чаще. Громова начали раздражать прожорливость Тайни, надменные аристократические манеры Чарли, любопытство Климова, раболепные улыбки слуг в поместье Спарклов… Макс злился на людей.

— Спасибо, — Макс кивнул. — Твоя помощь, как всегда, кстати.

Чарли начал беспокойно топтаться на месте.

— У нас не хватает четвертого игрока… Гхм… — он кашлянул в кулак.

— Почему? — Макс посмотрел на Кемпински. — Ты… Ты ведь с нами?

— Это просьба? — спросила Дэз, не глядя в глаза Максу.

Голос ее звучал натянуто.

— Слушай… — Макс с трудом подбирал слова. — После всего, что… Я даже не знаю… Если ты не хочешь… Гхм… Не хочешь находиться… Общаться… Гхм… Со мной…

— Черт побери, Макс! — неожиданно перебила его Дэз. — Почему ты всегда думаешь, что дело в тебе?!

Чарли поднял с газона волейбольный мяч и подбросил в воздух.

— Дэз, Инферно, вы голодные? Я могу распорядиться, чтобы обед подали раньше.

Все потянулись следом за Чарли, Макс стоял, глядя им вслед. Он испугался, что сейчас внутри него взметнется звериное раздражение, гнев на Дэз, но… прошло несколько секунд, а Громов был спокоен. Он не почувствовал ни злости, ни досады. Только печаль, что разозлил Дэз, и желание сделать для нее… все. Все что угодно — лишь бы она его простила. Лишь бы приняла судьбу такой, какой та случилась. Роковое стечение обстоятельств. Когда Макс убил Джокера — тот уже не был человеком… Мартин Кемпински, отец Дэз, перестал существовать раньше. В тот момент, когда применил омега-вирус, он не был человеком, уже не был. Макс повторял себе это, как мантру, но поверить у него так и не вышло.

Он молча плелся следом за Дэз, глядя на ее сильные точеные плечи. В глубине души Макс всегда знал, видел, что Кемпински способна вынести гораздо больше, чем он, — боль, неудачи, потери. Несмотря ни на что, она все равно останется собой и будет продолжать бороться за то, во что она верит. Она никогда не станет злиться на Тайни или Чарли, или весь остальной мир за то, что те не идеальны. В отличие от самого Громова.

Макс все еще надеялся, что душевных сил Дэз хватит, чтобы когда-нибудь, разумеется, не сегодня и не завтра, простить ему смерть Джокера. Принять судьбу такой, какой она свершилась. Хотя пока даже самому Громову это не удалось. «Почему я? Почему мне?» — вертелось в голове, отравляя и дни, и ночи.

Эмма накрыла круглый стол в саду на пять персон.

Макс взялся рукой за стул, стоявший рядом с Дэз, которая уже села. Но Кемпински вдруг встала.

— Хочу поближе к цветам, — сказала она и отошла, сев на стул, возле которого цвел огромный розовый куст.

Громов ждал этого, но все равно огорчился. Раньше Дэз никому так явно не выказывала своей антипатии. Она избегает его, не хочет общаться. Макс понимал ее и не злился. Главное — она вернулась! Вернулась, чтобы помочь ему… им подготовиться к играм!

Как только все расселись, Эмма подала чашки с салатом и напитки.

Инферно положил локти на стол и начал есть.

Повисла гнетущая тишина.

— Инферно, твоя победа на арене «Сунь Укун» была великой игрой? — нерешительно спросил Тайни, поглядывая в сторону Макса. — Как тебе удалось?

Инферно кивнул.

— Чтобы выиграть в этой игре, надо забыть, что играешь, — сказал он.

— Этому можно научиться? — Чарли аккуратно, но немного нервно разглаживал салфетку у себя на коленях.

— Нет, — Инферно покачал головой, — но можно поймать состояние, необходимое для победы. В одной старой книге я читал, что любое искусство — это долгие годы мучительного, скучного изучения секретов ремесла. Но только в совершенстве овладев ремеслом, можно свободно творить и воплощать свою фантазию. Игра на арене «Сунь Укун» — это творческий процесс. Чтобы победить, для начала нужно в совершенстве освоить технику. Но этого мало. Вы должны креативно мыслить, доверять своей интуиции и… творить. Это удивительный мир. Я по-прежнему преклоняюсь перед его создателями.

— Ник Кайге и Ли Чжоу, — пояснила Дэз. — Они создали базовую архитектуру арены.

— Ник Кайге? — Чарли удивленно округлил глаза. — Философ? Создатель теофизики? Мы ее проходили в курсе новейшей концептологии.

— Наставник Аткинса? — добавил Макс.

— Да, — Дэз кивнула, — информации о нем до странности мало, хотя он оставил большое количество работ. Недавно, в… — Кемпински запнулась, — неважно где, я встретила Урсулу Мейнорд, она была секретарем Ника почти двадцать лет. Она сказала, что Аткинс приезжал к Нику каждую неделю в течение года и обсуждал с ним свою энергетическую теорию. Урсула хранила протоколы их бесед в информационной ячейке цифрового банка, но после смерти Аткинса все ее содержимое было изъято Бюро.

Чарли задумчиво постучал пальцем по губам.

— Вообще-то… Я сейчас подумал — между теофизикой Кайге и энергетической теорией Аткинса много общего. Кайге утверждал, что Творец существует. Предположительно, это форма жизни, которая производит первочастицы. Первочастицы по Аткинсу…

— То, из чего образуются фотоны и нейтрино, — закончил Инферно. — Предлагаю продолжить эту беседу чуть позже — после игр. У нас слишком мало времени. Мы должны приступить к тренировкам сегодня же.

— Я сейчас не могу долго находиться в виртуальном пространстве, — сказал Макс.

— Чтобы постичь мир «Сунь Укун», нет вообще нужды загружаться в Сеть, — Инферно подмигнул ему.

— Как это? — запротестовал Тайни. — Вы же только что сказали про мастерство! А как же все эти прыжки? Техника боя? Правила…

— Это да. Но в «Сунь Укун» правило только одно — будь хорошей обезьяной, и все получится.

— Не понял? — Тайни замер, не донеся до рта кусок ржаной лепешки.

— Быть хорошей обезьяной на самом деле не так уж просто, — заметил Инферно. — Надо любить все живое, преодолеть в себе все семь смертных грехов… Прежде всего гордыню, потом гнев… Ну и так далее.

Дэз налила себе чаю.