По лилиям, какао, каучукам…
Да, я молчал, но тлел ответ во мне!
Как в глубине под стынущей золой.
И эту искорку, и этот робкий пламень
Их ожидание тихонько раздувало.
'Да, видел! - прозвучал мой голос тихий, -
В глубоком детстве, в дали обветшалой.
Я был еще мальчонка, одиноко
Скитался лесом. На большой поляне
Под деревом ночлег себе устроил…
Стояла осень. Хрупкие листы
С деревьев крупных падали устало,
А ночью вдруг мороз ударил. Рано
Я пробудился на рассвете бледном.
Весь лес молчал. Такая тишь стояла,
Что ужас пробирал. Не только ужас!
Был холод ледяной, как после смерти.
Вокруг меня коричневые травы
Все инеем покрылись и блестели,
Отламываясь со стеклянным звоном,
Когда я прикасался к ним случайно.
Я еле встал с земли - а мог и не проснуться.
Все тело неокрепшее до самых
Костей бездомных холод пробирал.
Я побежал среди стволов, что за ночь
От инея как будто поседели,
И словно тучные, большие мертвецы,
Морщинистые, в два обхвата, трупы,
Стояли неподвижно. Я дрожал.
Вдруг на одной огромной ветке, вижу,
Сидит вверху какой-то человек.
Свисают вниз коротенькие ноги
В ботинках хорошо начищенных, блестящих,
Свисают полы черного пальто -
Он в черном весь, без шляпы, с бледным ликом,
И только под пальто, в петлице узкой
Горит, как рана, алая гвоздика…
Вдруг быстро спрыгнул, подошел вплотную,
И, как во сне, маячило лицо
Неясно, муторно, светло, неразличимо,
Или от холода мои глаза-бедняжки
Отчетливо увидеть не умели.
Мои он руки взял и сжал в своих руках.
И хлынул жар в измученное тело:
Безбрежное, могучее тепло
Из суховатых пальцев источалось.
Смывало дрожь. Я видел, как узоры
Прозрачного изысканного льда
Покорно таяли на синеватой коже
Моей, и краска жизни - розовая спесь
Сквозь бледную убогость проступила,
Вся кровь пошла быстрее, веселей
В артериях, гремучая, как пламя…
О нежная река моей судьбы!
О жизнь, сестра моя, моя подруга!
Подпруга, стремя, знамя, шпора, хлыст,
Полет упругий в вышине над бездной,
Стремнина быстрая, знамена, корабли,
Железный звон уздечки, стук ракетки,
Креветки тлеющей соленый влажный вкус…
Да, был я возрожден! Мне даже жарко стало.
Меня аж пот прошиб! Но вот уж пред собой
Я никого не вижу. Мой спаситель
Вдруг быстро повернулся и исчез
Между деревьями. Стоял я, пораженный.
Ладони рук горели терпко, странно,
И я внезапно понял, мне открылось, -
Как открывается в угрюмых небесах
Прореха исступленная, откуда
Из яростной лазури брызжет свет,
Как будто крик из тысячи гортаней,
Как будто стая изумленных змей,
Вдруг хлынувших из сумрачной корзины -
Я понял, кто то был -
Да, то был Ленин!!!
А после… много жизнь меня бросала.
Работал в медицине, при больницах.
Порою наложеньем этих рук
Я исцелял теряющих надежду
Да, много было! Много пережито!.
Затем пришли враги на нашу землю,
Затем война нагрянула - ушел я
На фронт. Повоевал изрядно.
Дошел до самого далекого Берлина!
Рейхстаг облупленный, коричневый, горящий
Я штурмом брал - вокруг лежали
Как мусор, кучами, большие мертвецы.
Война - не шутка, брат! Я много повидал.
Вот, помню, как в оранжерее мрачной,
Среди разбитых стекол и цветов,
Из мягкой почвы, полной удобрений,
Солдаты в пыльных касках, в плащпалатках,
Достали Гитлера отравленное тело.
Завернутый в шинель, лежал он, как ребенок,
Дитя арийское, и на худых щеках
Играли краски - радужные пятна
