лагерь, а также и поклажу, собранную за пределами города; они, может статься, надеялись, что Артуровы люди задержатся разграбить телеги и вьюки, но Артур вовремя заметил опасность и провел своих людей в обход, севернее городской стены. Гвентские копейщики выставили на мосту своих воинов, предоставив всадникам в тяжелых доспехах следовать за кармазинно-золотой линией. Все происходило так медленно, словно во сне. С Минидд Баддона округа просматривалась как на ладони: мы видели, как последние саксы удирают через обвалившуюся стену Аква Сулис, видели, как щитовой строй Эллы наконец-то окреп, видели, как Кердиковы люди спешат вдоль дороги к Элле на помощь; мысленно мы торопили Артура и Тевдрика — да вперед, скорее же, сомните Элловы ряды прежде, чем Кердик успеет вступить в битву! — но атака, похоже, замедлилась до улиточной скорости. Верховые гонцы метались между отрядами копейщиков туда- сюда, а все остальные вроде бы никуда и не торопились.
Силы Эллы отошли от Аква Сулис на полмили, выстроились там в боевой порядок и теперь ожидали атаки Артура. Их колдуны выплясывали на поле между армиями, но перед войском Тевдрика я не видел ни одного друида. Гвентцы шли под знаменем своего христианского Бога; и вот наконец, выровняв щитовой строй в прямую линию, они надвинулись на врага. Я ждал, что в промежутке между двумя воинствами щитов начнутся переговоры: вожди обменяются ритуальными оскорблениями, пока два щитовых строя оценивают силы друг друга. На моей памяти случалось и так, что противники пялились друг на друга часами, собираясь с духом, прежде чем пойти в атаку, но эти гвентские христиане даже шага не замедлили. Встречи предводителей не состоялось, и саксонские колдуны даже чары сотворить не успели, ибо христиане просто-напросто опустили копья, подняли прямоугольные щиты с крестами, прошли маршем прямиком через римское кладбище и врезались во вражеские щиты.
Даже на вершине холма мы отчетливо расслышали громкий лязг. Глухой скрежещущий звук, словно гром из-под земли: с таким звуком сшибаются сотни щитов и копий, когда две великие армии сталкиваются лицом к лицу. Натиск гвентцев был остановлен — саксы навалились на них всей тяжестью, и я знал: люди умирают там десятками. Кого-то проткнули копьем, кого-то зарубили топором или затоптали под ногами. Воины плевались и рычали из-за края щитов, а напор был столь силен, что в такой давке, конечно же, и меча не поднимешь.
И тут с северного фланга ударили воины Саграмора. Нумидиец со всей очевидностью надеялся обойти Эллу сбоку, но саксонский король вовремя заметил опасность и выслал резервные отряды: их строй принял удар Саграмора на свои щиты и копья. Снова раздался треск ломающихся щитов, но после для нас, наблюдающих за битвой с высоты орлиного полета, все словно замерло в немой неподвижности. Две несметные толпы сомкнулись неразрывно — те, что сзади, выталкивали передние ряды, а те, что впереди, отчаянно пытались высвободить копья и снова ударить по врагу, а между тем люди Кердика спешили по Фосс-Уэй к месту событий — точнехонько под нами. Как только они вступят в битву, они с легкостью обойдут Саграмора с фланга и атакуют щитовой строй с тыла. Вот поэтому Артур и оставил нас на холме.
Кердик, верно, догадался, что мы все еще там. Видеть нас из долины он не мог, ведь наши копейщики укрылись за невысокими укреплениями Минидд Баддона, но вот он галопом подскакал к группе воинов и жестом указал им вверх по склону. Пора выступать, понял я и оглянулся на Кунегласа. Он одновременно обернулся ко мне и улыбнулся.
— Да хранят тебя боги, Дерфель.
— И тебя, о король. — Я коснулся его протянутой руки, затем пошарил ладонью по кольчуге, нащупывая обнадеживающий бугорок — брошь Кайнвин.
Кунеглас поднялся на вал и оборотился к нам.
— Я красно говорить не мастак, — заорал он. — Вон там, внизу, саксы, а вы считаетесь лучшими убийцами саксов во всей Британии. Так ступайте и докажите, что молва не лжет! И помните! Как только окажетесь в долине, крепче держите щитовой строй! Крепче держите, слышите! А теперь вперед!
Мы восторженно завопили и потоком хлынули через кромку холма. Люди Кердика, посланные осмотреть вершину, резко остановились — и отступили, ибо выше по склону появлялись все новые и новые копейщики. Мы спускались с холма — все пятьсот, — и шли мы быстро, забирая под углом к западу, дабы ударить по передовым отрядам Кердиковых подкреплений.
Склон был крутой и ухабистый, сплошные колдобины да кочки. Спускались мы в беспорядке, обгоняя друг друга, а уже оказавшись внизу, пробежав через поле вытоптанной пшеницы и перебравшись через две густые колючие изгороди, образовали щитовую стену. Я встал с левой стороны, Кунеглас с правой, и как только мы построились должным образом и сомкнули щиты, я крикнул своим людям идти вперед. На поле прямо перед нами уже вырастала саксонская щитовая стена: враги бежали на нас со стороны дороги. Мы наступали; я глянул направо и увидел, что между нами и людьми Саграмора зияет внушительная брешь, брешь столь громадная, что я даже знамени его не различал. О, как мне не понравилась эта брешь, я с ужасом думал, что за грозная сила того и гляди хлынет в этот проем и зайдет нам с тыла, но Артур был непреклонен. Не тяни, велел он, не жди, пока с тобой воссоединится Саграмор, — атакуй, просто атакуй! Небось это Артур убедил христиан Гвента атаковать без промедления, решил я. Он пытается посеять панику в рядах саксов, не давая им перевести дух, и теперь наша очередь вступить в битву, ни минуты не мешкая.
Саксонская стена была составлена наспех, да и невелика — от силы сотни две Кердиковых людей, которые не рассчитывали сражаться прямо здесь, но думали лишь усилить задние ряды Эллиного войска. Им было заметно не по себе. Мы нервничали ничуть не меньше, но не то было время, чтобы позволить страху превозмочь доблесть. Нам предстояло повторить то же, что уже сделали воины Тевдрика: атаковать, не останавливаясь, и заставить неприятеля потерять голову; и вот я проревел боевой клич и ускорил шаг. Я загодя извлек из ножен Хьюэлбейн и взял меч в левую руку, щит повисал на ремнях на предплечье. В правой руке я сжимал тяжелое копье. Враги жались друг к другу, сдвинув щит к щиту и опустив копья, а откуда-то слева на нас спустили громадного боевого пса. Я заслышал вой зверя, а в следующий миг боевое безумие заставило меня позабыть обо всем, кроме бородатых лиц прямо передо мной.
В битве находит выход ярая ненависть, ненависть, что поднимается из темных глубин души и выплескивается лютым, безжалостным гневом. А еще — радостью. Я знал, что саксонский щитовой строй не устоит. Знал задолго до того, как пошел в атаку. Уж слишком неплотная была стена, и возводилась наспех, и воины заметно нервничали, и вот я вырвался из первого ряда и вложил всю свою ненависть в крик и побежал на врага. В тот миг мне хотелось одного: убивать. Впрочем, нет, не только. Еще мне хотелось, чтобы барды пели о подвигах Дерфеля Кадарна при Минидд Баддоне. Хотелось, чтобы люди глядели на меня и говорили: вот воин, проломивший щитовой строй при Минидд Баддоне. Я мечтал о могуществе, что приходит вместе со славой. Дюжина людей в Британии таким могуществом обладали, в том числе Артур, Саграмор и Кулух, и могущество это превосходило любую другую власть, кроме королевской. Мы жили в мире, где меч наделяет знатностью, а отказ от меча означает утрату чести, так что я бежал вперед, и безумие переполняло мне душу, а ликующий восторг наделял меня грозной силой, пока я выбирал себе жертв. Стояли там двое юнцов, оба пониже меня, оба испуганные, с жиденькими бороденками, и оба дрогнули еще до того, как я нанес удар. Их взглядам явился бриттский вождь во всем блеске, а моему взгляду явились два мертвых сакса.
Одного я ткнул копьем точно в горло. Я выпустил копье, едва в щит мой вгрызся топор, но я был начеку, и отразил удар, и саданул щитом второго, и с силой навалился плечом на щит, а правой рукой вытащил Хьюэлбейн. Я рубанул сверху вниз, и от саксонского древка отлетела щепка, а я почуял, что сзади подоспели мои люди. Я раскрутил Хьюэлбейн над головой, снова обрушил клинок вниз, пронзительно завопил, повел меч вбок, а в следующий миг передо мной уже не было ничего, лишь трава, и лютики, и дорога, и заливные луга за нею. Я торжествующе заорал: я прорубился сквозь стену! Я развернулся, воткнул клинок в поясницу противника, высвободил меч, увидел, что с острия капает кровь, а враги вдруг разом куда-то подевались. Саксонского строя больше не было, или, точнее, строй превратился в груду кровоточащей бездыханной плоти. Помню, как я воздел к солнцу щит и копье и прокричал благодарность Митре.
— Смыкайте щиты! — взревел Исса, пока я ликовал. Я нагнулся, подобрал копье, обернулся: с востока бежали еще саксы.
— Смыкайте щиты! — эхом повторил я клич Иссы. Кунеглас выстраивал свою собственную щитовую стену, обращенную к западу, дабы оградить нас от задних рядов Эллиного войска, а наш строй смотрел на восток, откуда шли люди Кердика. Мои копейщики гомонили и насмехались над врагом. Они только что
