Политическому человеку совершенно невозможно быть религиозным, потому что пути политики и религии диаметрально противоположны.

Вам следует понять, что религия — это не приложение к вашей личности. Если вы политичны, вы можете быть и художником, и музыкантом, это приложения.

Политика и музыка не противоположны. Наоборот, музыка может помочь вам быть лучшим политиком. Она может расслаблять, она может помогать сбросить дневное бремя тревог. Прежде всего вам надо понять человека политики. Какой он?

Человек политики — это душевнобольной.

Физически он может быть совершенно здоров. Обычно, вся тяжесть падает на его психику. Вы можете проследить это. Утратив власть, он начинает терять физическое здоровье. Будучи у власти, в таком напряжении, обремененный такими тревогами, он был совершенно здоров физически.

Когда уходит власть, уходят все заботы, теперь они должны перейти на что-то другое. Его психика разгружена, но вся ее болезненность переходит телу.

Политики страдают от заболеваний, касающихся их физиологии, после утраты власти, в противном случае политики склонны жить долго при полном физическом здоровье. Странно, но причина в том, что вся их болезненность воздействует на психику, а когда психика берет на себя всю болезненность, тогда тело может быть беззаботно. Но если психика от всех болезней освобождается, то куда они денутся? Передаются телу. Политики вне власти умирают очень скоро. Политики у власти живут очень долго, это хорошо известный факт, но не известна его причина.

Первое, что надо понять — это то, что человек-политик психически болен, и болезнь психики склонна превратиться в болезнь душевную, когда психика уже не в состоянии ее вместить и удержать. Теперь будьте внимательны: если политик у власти, тогда его психическая болезнь склонна распространиться на его духовное бытие, поскольку он сдерживает свою болезнь психики так, что она не может опуститься ниже. Он думает, что власть — это его сокровище, он не позволит ей пасть.

Я называю это заболеванием. Для него же это — весь путь эго. Он ради этого живет, для него нет другой цели. Будучи у власти, он крепко держится за свое заболевание, но он ничего не знает о духовной сфере, так что эти двери остаются открытыми. Он не может закрыть их: он понятия не имеет, что существует что-то кроме его разума. Если его психической болезни слишком много, то после какой-то точки она переливается через край психики и достигает его духовности. Если он вне власти, то он склонен всю эту глупость не сдерживать. Теперь он знает, что это было такое. Теперь он понимает, что ни за что держаться не стоило. Уже нечего удерживать: власти нет, и он — никто.

Отчаявшись, он расслабляется — я бы сказал, что расслабление приходит к нему автоматически. Теперь он может спать, может совершать утреннюю прогулку, может сплетничать, может играть в шахматы, может делать что угодно. Он обнаруживает, что психологически он расслабляется. Двери между психикой и телом, которые он держал закрытыми, начинают открываться, и его тело теперь обречено на страдания: могут случаться сердечные приступы, он может заболеть любой болезнью — все возможно. Его болезнь психики приблизится к наиболее болезненной части его тела.

Какова же эта болезнь?

Болезнь эта — комплекс неполноценности. Любой человек, заинтересованный во власти, страдает комплексом неполноценности, глубоко внутри он чувствует себя никчемным, подчиненным по отношению к другим.

И в самом деле, каждый по-своему подчинен. Вы не Иегуди Менухин, но нет нужды чувствовать себя подчиненным, потому что вы никогда не пытались им быть, и это не ваше дело. Такие, как Иегуди Менухин — не вы. Так в чем проблема? Где конфликт?

Политический ум страдает от обиды подчиненности, и политик продолжает свою обиду разжигать. По интеллекту он — не Альберт Эйнштейн (хотя сравнивает себя с исполинами), по психике он не Зигмунд Фрейд. Если вы сравниваете себя с титанами человечества, вы неизбежно почувствуете себя совершенно отсталым, никчемным.

Эта никчемность может быть смещена двумя способами: один — это религия, и другой — это политика.

Политика на самом деле не смещает ее, она ее покрывает. Это тот же больной человек, чувствующий подчиненность, теперь занимает пост президента. Но что изменит для вашего внутреннего положения сидение на стуле президента?

Эго столь коварно и столь скользко. И политик болен из-за своего эго.

Он может укрыть свою обиду, став президентом, премьер-министром. Он может скрыть ее, но она все же останется. Вы можете обмануть весь мир, но как обмануть себя? Вы — то это знаете. Она здесь, вы ее скрыли.

Таково положение политика — лишь гной обиды, подчиненность, ощущение никчемности.

Да, он поднимался все выше и выше, и на каждой ступени лестницы появлялась надежда, что на следующей ступени рана обиды исцелится.

Подчиненность порождает честолюбие, потому что честолюбие просто означает усилие доказать свое превосходство. Нет иного значения честолюбия, кроме этого.

Но зачем прилагать усилия для доказательства своего превосходства до тех пор, пока вы не почувствуете свою подчиненность?

Вся моя семья, за исключением моего отца, была политической. Все меня спрашивали: «Почему ты не регистрируешься, почему ты не голосуешь? Почему ты попусту тратишь свою энергию? Если ты пойдешь путем политики, ты можешь стать президентом или премьером страны».

Я сказал: «Вы совершенно забыли, с кем вы говорите. Я не страдаю ни от какой неполноценности, так почему я должен быть заинтересован в том, чтобы стать президентом? Почему я должен тратить свою жизнь на то, чтобы стать главой страны? Это почти то же самое, как если бы я не болел раком, а вы хотели бы, чтобы мне делали операцию от этой болезни. Это странно.

Вы страдаете каким-то комплексом неполноценности, и вы проецируете свой комплекс неполноценности на меня. Я прекрасно себя чувствую так, как я есть. Я совершенно благодарен Бытию за то, какой я есть. Все происходящее сегодня хорошо. Больше этого я никогда не просил, так что мне не в чем разочаровываться».

Я сказал: «Вы не понимаете простой психологии, так же как и ваши великие политики не понимают ее».

Вся эта политическая верхушка мира состоит из больных людей. Остается одно — продолжать прикрывать их рану. Да, они могут обманывать других. Когда Джимми Картер улыбается, вы обманываетесь, но как может Джимми Картер обмануть себя? Он знает, что это лишь упражнение для губ. Внутри нет ничего, никакой улыбки.

Люди достигают высшей ступени лестницы и тогда осознают, что вся их жизнь оказалась пустой тратой времени. Они прибыли, но куда? Достигли места, за которое боролись, а борьба была немалая, они сражались зубами и когтями, используя многих в своих целях, топая по их головам.

Ты достиг последней ступени лестницы, и что ты обрел? Ты просто растратил всю свою жизнь. Теперь даже для того, чтобы признать это, нужно обладать огромной смелостью. Лучше продолжать улыбаться и придерживаться этой иллюзии, по крайней мере, другие верят, что ты велик.

Ты знаешь, кто ты есть. Ты остался точно таким же, каким был — может быть стал хуже, потому что вся эта борьба, все это насилие сделало тебя хуже.

Ты утратил всю свою человечность.

Ты уже не живое существо.

Вы очень далеки от того, о чем любил говорить Гурджиев: «Не каждому дана душа, лишь очень немногие люди, открывшие свою сущность, обладают ею. Остальные просто живут в иллюзии, что родились с душой».

Гурджиев был очень крут. Он сказал: «Все это чушь. Вы не родились с душой. Вы должны обрести ее, вам нужно заслужить ее». Я могу понять, что он имеет в виду, хотя я не скажу, что вы родились без души.