похоже, был с ним заодно, потому что смотрел в другую сторону и делал вид, что ничего не замечает. Весла были в покое, как будто он собирался здесь стоять до второго пришествия. Ну нет, я тебя достану, я тебе объясню, кто тут кто... хоть и неудобно, что наверняка вызову в торговце цветами неприязнь к себе.
- Я хочу ехать дальше!
- Мэм, моя семья будет за вас молиться, мэм, посмотрите, какие они красивые, - торговец засуетился, но наша лодка безжалостно оттолкнулась, и мы поплыли дальше.
Возникающие в таких ситуациях эмоции похожи на те, что сопровождают разные истории о бездомных животных - есть даже любители устраивать приюты для кошек и собак, они пропитаны жалостью к братьям нашим меньшим и вполне искренне полагают, что собачье и кошачье счастье - это четыре стены, мягкий диван и теплый туалет. Даже странно, почему они не замечают, сколько вокруг бездомных ворон, сколько неустроенных и попросту порушенных судеб воробьев, ежиков и лисиц... Нет большей глупости, чем очеловечивать животных, желая для них того кондового человеческого счастья, которое, кстати, еще ни одного человека не сделало счастливым. И жалость, возникающая к индусам, - она того же сорта. Эти люди сами выбирают образ своей жизни, и сейчас я уже не думаю, что они - несчастные жертвы ужасных обстоятельств. У меня долго обливалось сердце кровью при виде того, как маленькие индусские дети (какие же в Индии невероятно красивые дети!!) возятся прямо в сточных канавах, в мусоре, переползая с одной грандиозной кучи дерьма на другую, но на их лицах (какие же они красивые!) не видно тех страданий, которые я в них автоматически дорисовываю. Нет, совсем наоборот - улыбчивые, энергичные, в них чувствуется страсть к нежности. А когда еду в автобусе или поезде и вижу широко раскрывшимися глазами, как внешне приличные, 'культурные' индусы бросают прямо себе под ноги объедки, упаковки, шелуху и прочий мусор, так что по окончании поездки всё утопает в отходах, то вот тогда начинаю потихоньку понимать - это их выбор, они так живут, потому что так хотят.
Лежа на подушках, созерцаю открывающиеся со всех сторон просторы и чувствую чуть ли не физическое удовольствие от того, что взгляд не натыкается на стены и кучи, и можно беспрепятственно смотреть вдаль. До берега метров сто, вдоль него - дорога, и редкие машины кажутся нереально игрушечными с этого расстояния. Еще дальше тянется и сливается с горизонтом цепь невысоких гор. Кое-где на предгорных холмах стоят красивые небольшие отели. Когда-то они были заполнены туристами, а сейчас торчат бессмысленным памятником мирному прошлому. Пока что я встретила здесь только одного туриста - японца, зато уже успела повидать немало местных жителей, крайне озабоченных тем, как бы заполучить туриста или как бы заработать на нем, ну или хотя бы потрогать и поговорить.
Слева кое-где кучкуются плавучие дома на небольших островках, а далеко впереди - ничего, совсем ничего, кроме далеких гор, окутанных едва заметной дымкой.
(Не поехать ли завтра в Сонмарг...) Это все оно - смутное, но настойчивое желание попасть, наконец, в такое место, где мне по-настоящему понравится. Может быть там...
Еще одна лодка словно вынырнула из-под воды и направляется к нам. Опять что ли будут меня окучивать?! Покоя захотелось, экскурсию купила, забралась на озеро... Возникшее было раздражение исчезло, когда в лодке я увидела лишь двух девчонок. Совсем малышка, - лет пять, наверное... а старшей... двенадцать? Надо же, какие глаза... а ведь младшая совсем не выглядит ребенком, нуждающимся в опеке. По привычке сначала испытав что-то вроде умиления от вида столь хрупкого создания, я словно споткнулась, наткнувшись на ее взгляд - тяжелый, как у взрослых женщин. Да... похоже, здесь все совсем другое, и даже дети не похожи на детей. Застыв без движения каждая в своей лодке, мы медленно сближаемся, но едва только борта мягко ударяют друг друга, старшая девочка внезапным неуловимым движением кидает мне на колени крупный, влажный цветок лотоса, и в этот момент еще нет и тени подозрения, что это может обернуться какой-то неприятностью. Широко улыбаюсь, подумав, что понравилась этим девочкам, если они вот так решили меня поприветствовать. Девчонка, увидев мою улыбку, неожиданно хищно осклабилась и ухватилась за край нашей лодки как маленькое цепкое животное, которое не собирается ее выпускать ни за что на свете.
- Хандред рупиз, мэм! - потребовала она, протянув руку так настойчиво, что почти что ударила меня по рукам.
- Что? Сто рупий?? (Я что, похожа на дуру?) Ну-ка давай забирай свои цветочки...
Возмутившись, пытаюсь отдать цветок обратно, но она с силой отталкивает его. Ничего себе манеры...
- Эй, подружка, мне не нужен твой цветок!
- Но Вы его уже взяли! - девочка превратилась в сову, зацепившую когтями мышь, взгляд холодный, голос требовательный.
- Я его взяла?? Ты мне его бросила, ты что, забыла?
- Мэм, Вы взяли цветок, теперь давайте за него деньги. Этот цветок священный, Вы должны его купить.
- Я ничего не должна! Забери его немедленно обратно, иначе я его выброшу, - делаю гневный жест, показывая, что сейчас зашвырну цветок далеко в воду, но сделать это побоялась - а что, если он сломается? Она ведь станет требовать деньги с удвоенной силой.
Зову на помощь лодочника, но эта свинья говорит чуть ли не с презрительным видом, что если я взяла цветок, то должна заплатить, - таковы местные обычаи. Начинаю объяснять, что ничего не брала, и чувствую себя набитой дурой, оправдывающейся перед взрослым дядей. А ведь можно было припугнуть их полицией, ведь это самое настоящее ограбление, но я так растерялась... Ну их к черту, заплачу по минимуму... доллара тебе хватит? На тебе пятьдесят рупий, проваливай. Все равно ведь поимели меня как ребенка, как дуру... И вдобавок ко всему еще и неловкость тащится шлейфом - и перед лодочником, и даже перед девчонками, которые меня обманули!
Все. Хватит с меня. Требую от лодочника, чтобы он самостоятельно разбирался с торговцами и даже близко их ко мне не подпускал, и пригрозила, что пожалуюсь 'шефу', если еще раз придется бороться за личное пространство, и когда спустя полчаса неподалеку засветились очередные флибустьеры-ботаники, он отчаянно замахал руками, что-то крича, и лодка обошла нас стороной.
Шелест весел, вода, струящаяся прямо в ладони, руки, застывшие над водой, мысли, ускользающие из рук... время потекло рывками, то застывая прозрачным облаком, то прорываясь ручьем. А ведь они разговаривают... они определенно разговаривают друг с другом! - вороны, пролетающие над головой. Через час или два справа появился большой сад, широкими ступенями взбирающийся на гору. Надо размяться... вылезаю из шикары, и вся прибрежная суета немного затихает, оборачивается на меня. Иду по пристани, сжавшись от непривычного и непонятного внимания всех полов и возрастов. Почему у женщин головы прикрыты платками? Почему при виде меня они стыдливо закрывают лица? Некоторые и вовсе отворачиваются, смеясь то ли от смущения, то ли от того, что мой внешний вид кажется им нелепым. Кто их разберет... Да нет, вроде ничего смешного во мне нет, - штаны, рубашка из легкой, но непрозрачной ткани,
