Довольная улыбка расползлась по лицу Джо.

– Согласен с вами, мадам. – Затем снова помрачнел. – А как же с сыном? Подрастающие мальчики хотят гордиться своими отцами.

– О, Джо, вы действительно болван. Совершенно забыли, каковы мальчишки: для вашего сына легкое прихрамывание отца равносильно золотой медали, для него это доказательство, что его отец – герой великой американской войны за независимость.

– Какой же я проклятый дурак! Прошу прощения, мадам, – добавил он извиняющимся тоном, его голос обрел силу и уверенность, а глаза стали чистыми и сияющими.

Лайза отошла от него с переполненным гордостью сердцем, перехватывая направленные на нее со всех сторон взоры солдат, выражающие молчаливое одобрение за хорошо проделанную работу.

Еще не старый, но рано поседевший рядовой Сэмюель Леггет сказал от имени всех:

– Мисс Лайза, скажу вам то, что собирался сказать давно: вы – мечта любого мужчины, находящегося в здравом уме.

Прогноз Дэниела подтвердился: зима оказалась самой длинной, холодной и жестокой не только за все военное время, но и за весь восемнадцатый век.

Река Гудзон замерзла на расстоянии между Нью-Йорком и Нью-Джерси, так же как и Ист-Ривер в Нью- Йорке, где плавающие пристанища кошмаров, называемые британцами кораблями-тюрьмами, стояли вмерзшими в лед; пролив Зунд, начиная с верхней точки Лонг-Айленда до Манхэттена и далее до Коннектикута, полностью покрылся льдом, достаточно толстым, чтобы по нему можно было ходить.

В Джоки-Холлоу, близ Морристауна, за каждым снегопадом следовал другой, еще более сильный, и американская армия страдала и выносила непредвиденные лишения. Ночь за ночью солдаты ложились спать, накрываясь только тонким одеялом, да и то если оно было, подкладывая под себя на замерзшую землю всю имеющуюся одежду, которой тоже было немного. Пока они спали, снег продолжал беспрерывно падать, и утренний подъем заставал груду дрожащих тел, засыпанных сугробами.

Города и населенные пункты оказались совершенно заблокированными и отрезанными от остального мира, так что армия не имела возможности пополнять запасы продовольствия и боеприпасов; люди строили бревенчатые домики, получая половину рациона или только его четверть, а иногда и того меньше; большинство из них продали бы душу дьяволу за кусок хлеба, за возможность обогреться у огня, за глоток рома; но работа продолжалась, и избушки были все-таки построены.

Эли потребовал от штаб-квартиры в Морристауне, чтобы ему выделили дюжину солдат для охраны самого госпиталя, въезда в него, внешних построек, кладовых, парадной и задней двери. Этот пост считался привилегированным, так как охранники находились внутри дома в прихожей.

Ему предоставили только половину дюжины, которая должна была дежурить посменно, и Эли сказал Лайзе:

– Ну, что ж, хотя бы эти шесть человек будут ежедневно накормлены, обогреты и останутся в живых.

Самым ослабевшим поручали нести вахту в прихожей, усаживая их на стулья, где они могли с комфортом подремать, слабо сжимая свои ружья, и где Лайза, Тилли или Эми угощали их теплым сидром, элем, чашкой горячего супа или куском мяса с ломтем хлеба.

– Спасибо, мадам, спасибо, Бог наградит вас, – обычно благодарили солдаты.

Хайрама отправляли с такой же миссией к солдатам, несшим охрану снаружи. Их также приглашали в дом погреться.

– Там нечего охранять. Если наши люди не могут пробиться сквозь снег, – практично спросила Лайза, – то как может это сделать враг? И все, что у меня есть ценного, я уже спрятала, поэтому и тем, кто находится в доме, тоже нечего охранять.

Лайза поступила таким образом по настоянию Эли, хотя вначале энергично возражала.

– Люди, которым мы помогаем, часто играющие с Джей-Джеем, не могут воровать у нас.

– Наши солдаты, дорогая Лайза, – пытался втолковать ей Эли, – стали настоящими мелкими жуликами. Человек, который не украл бы ни гроша в обычное время, сейчас, если представится такой случай, не задумываясь возьмет серебряную солонку твоей бабушки или что-нибудь из драгоценностей. Зачем давать им такую возможность и вводить в соблазн?

После того как несколько маленьких предметов таинственно исчезли, Лайза философски признала, что Эли прав, и спрятала все ценности. Она оставила разбросанными по дому грошовые вещи и фальшивые драгоценности, дав возможность мелким воришкам почувствовать себя счастливыми, но однажды расстроилась до слез пропажей обручального кольца, которое сняла, помогая Эли наложить полотняный жгут солдату с внезапно открывшимся кровотечением.

Солдаты часто видели ее в расстроенном состоянии, но никогда оно не было вызвано личными мотивами.

– Мисс Лайза, – пообещал Сэмюель Леггет, – если дадите нам немного времени… Придите, скажем так, через десять минут, мы найдем ваше кольцо.

Вернувшись, она увидела золотое кольцо с вкрапленными бриллиантами на том же столе, где его и оставила.

– Упало на пол, – вежливо сообщил Сэмюель, и все мужчины улыбнулись.

Лайза, до этого очень внимательно осмотревшая пол, не моргнув глазом, приняла ложь, более взволнованная возвращением кольца, чем его пропажей.

– Спасибо всем вам, большое спасибо.

Она подошла к окну, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, и вдруг, увидев что-то странное, изумленно закричала: