сказать, что все сыновья Генриха II отличались слабым здоровьем; это стало одной из причин, по которой они не оставили потомства и привели династию Валуа к печальному концу.

Велик соблазн предположить, что при виде принцев Нострадамус наметанным глазом врача определил их недолговечность, после чего и изрек свое предсказание. Им могло руководить и политическое чутье: слишком неустойчивой была политическая обстановка во Франции, чтобы юные, не блещущие силой и здоровьем короли могли долго усидеть на троне. Именно в такие эпохи интерес к предсказаниям обостряется как никогда, и этому обстоятельству Нострадамус не в последнюю очередь был обязан своей громкой славой.

1561 год начался с плохой для Нострадамуса новости. Похоже, призывы Виделя, Куйяра и других врагов провансальского оракула дошли до властей предержащих. 31 января был подписан так называемый Орлеанский ордонанс, 26-я статья которого гласила: «Поскольку те, кто предсказывает грядущее, публикуя свои альманахи и предсказания, переходят границы астрологии вопреки ясному Господнему велению, что не должны терпеть христианские правители, мы запрещаем всем печатникам и книготорговцам под угрозой тюрьмы и произвольного штрафа печатать или пускать в продажу какие бы то ни было альманахи и предсказания без предварительного ознакомления с ними архиепископов, епископов или тех, кому они это доверят. А те, кто составят или напишут такие альманахи, будут преследоваться нашими судьями в чрезвычайном порядке и подвергнутся телесному наказанию».[103]

Одним из авторов этого постановления был новый министр юстиции Мишель де л'Опиталь, который побывал проездом в Салоне в декабре 1559 года в обществе Маргариты Савойской и оставил стихи, в которых порицал Нострадамуса. Неприязнь л'Опиталя к астрологии доходила до смешного. Например, в послании, направленном кардиналу Лотарингскому перед его отъездом в Рим, канцлер предостерегал духовное лицо от опасностей Вечного города; кардиналу-де придется защищать свой эскорт от самых разных соблазнителей, в первом ряду которых называются местные астрологи. Таким образом, французское правосудие оказалось в руках человека, враждебного к астрологии вообще и к Нострадамусу в частности. Впрочем, верно и то, что для пророка, неизменно осторожного в выборе слов, не представляло никакой трудности получение епископальных разрешений, оговоренных ордонансом.

Тогда же Нострадамус был приглашен в Турин – то ли Екатериной Медичи, то ли герцогом Савойским, – чтобы посетить герцогиню Маргариту, которая тогда была беременна. Согласно Самюэлю Гишенону, автору «Генеалогической истории Савойского королевского дома», Нострадамус предсказал его отцу, что его супруга родит сына, которому суждено стать крупнейшим полководцем своего века. Нострадамус также составил гороскоп Карла-Эммануила Савойского, согласно которому герцог должен был умереть, «когда девятка будет предшествовать семерке». Действительно, Карл-Эммануил умер в возрасте 69 лет, хотя, поняв предсказание буквально, рассчитывал дожить до 97. Впрочем, никаких подтверждений этой истории не найдено.

В 1561 году Нострадамус публикует новый альманах на следующий год. Издателями его выступили парижские печатники Гийом Ле Нуар и Жеан Бонфон. Этот альманах в предисловии, датированном 17 марта, посвящен римскому папе Пию IV. Затем Нострадамус пишет «Новое предсказание на 1562 год», который он напечатает в Лионе у Антуана Волана и Пьера Брото. Посвящение его адресовано Жану де Возелю. 1 мая 1561 года издатели Брото и Волан лично явились к Нострадамусу для переговоров об издании очередного альманаха. Случай это редкий, демонстрирующий авторитет пророка: обычно авторы сами приезжали на деловые переговоры к издателям.

Сохранилась рукопись на французском языке, включающая несколько автографов Нострадамуса: «Предсказания Мишеля Нотрдама из альманаха на 1562, 1563 и 1564 годы». Эта рукописная копия объемом в 222 страницы осталась неизданной. «Предсказания» также посвящены папе Пию IV. Несмотря на заголовок, труд охватывает исключительно 1562 год, выходя за его пределы лишь короткими прогнозами, как это было в обычае Нострадамуса. Непохоже, что эта рукопись была действительно послана папе римскому. Обширные пробелы в тексте говорят о том, что автор не смог полностью завершить альманах. Из переписки Нострадамуса мы знаем, что его секретарь оставлял пробелы, чтобы заполнить их позже в случае, если не был готов оригинальный текст. О причинах, по которым текст остался незавершенным, гадать не приходится – они известны из личной переписки самого пророка.

В Страстную пятницу, 4 апреля 1561 года, после церковной службы толпа из примерно 500 крестьян- католиков, вооруженная палками, ворвалась на улицы Салона. Ее возглавлял фанатично настроенный францисканский проповедник, считавший Нострадамуса одним из главных лютеран.[104] Толпа имела целью окончательно решить религиозный вопрос в отдельно взятом городе, и Нострадамус счел за благо бежать в Авиньон, подобно многим горожанам, заподозренным в симпатии к еретикам. В этом городе он провел два с лишним месяца, пока губернатор Прованса Клод Савойский, граф де Танд, не восстановил порядок в Салоне и его окрестностях. Нострадамус даже арендовал на год дом в Авиньоне, в приходе Сент-Агриколь (аренда обошлась ему в 18 золотых экю- пистолей, 12 из которых получил нотариус).

Очевидно, он планировал переселиться в этот город, но передумал.

В письме от 15 июля 1561 года, адресованном Лоренцу Тюббе, своему немецкому другу и клиенту, он сообщает обстоятельства очередного погрома, учиненного «бушлатами»: «В этом городе (Салоне. – А.П.), как и везде, среди знати назревают ненависть и споры из-за религии; неистовство начинает расти как среди тех, кто защищает папистскую традицию – то есть в массах, особенно среди простых людей, – так и среди тех, кто выражает учение истинного благочестия. Некий францисканец, весьма красноречивый на проповеднической кафедре, постоянно вдохновляет народ против лютеран, также подталкивая его к насилию и даже побуждая ко всеобщей резне. Что почти и произошло на Страстной пятнице; пять сотен людей, вооруженных железными палками, бросились вон из церкви подобно фанатикам. Среди лютеран они называли Нострадамуса. Почти все подозреваемые бежали. Что касается меня, то я, испуганный этой сильной яростью, уехал в Авиньон. Иными словами, чтобы избежать ярости сорвавшейся с привязи толпы, я отсутствовал в моем доме в течение более чем двух месяцев».[105] Стоит обратить внимание на слова об «учении истинного благочестия» – Нострадамус уже не в первый раз высказал свое сочувствие к протестантам.

16 декабря, когда очередной альманах появился на книжном рынке, губернатор Прованса Клод Савойский, граф де Танд, проезжая через Салон, увез с собой Нострадамуса и фактически пленил его в своем замке. Вот что он писал королю, ссылаясь на его приказ от 23 ноября того же года: «Что касается Нострадамуса, то я приказал его схватить и забрал с собой, запретив ему писать альманахи и предсказания, что он мне и пообещал. Соблаговолите дать мне распоряжение сделать с ним то, что Вам заблагорассудится».[106] Неизвестно, что ответил Карл IX, но, судя по тому, что Нострадамус остался жив и продолжил свои публикации, ответ короля был не таким уж суровым.[107] Создается впечатление, что граф, задержав астролога в своем роскошном замке, хотел по приказу короля оградить его от какой-то гораздо более серьезной опасности.

В Эксе, где господствовала католическая партия, в день Пятидесятницы 25 мая 1561 года консулом был избран дворянин Дюран де Понтев, сеньор де Флассан, усиливший преследование гугенотов. Собравшись в Риезе, последние делегировали адвоката Мютони к королю и королеве и добились отправки в Прованс следственной комиссии. Эта комиссия, возглавленная графом Антуаном де Крюссолем, прибыла в провинцию зимой 1561/62 года. Крюссоль посетил ряд провансальских городов и встретился с местными протестантами, папским легатом и губернатором де Тандом, который предоставил в его распоряжение несколько сотен солдат. Во главе большого отряда Крюссоль подошел к Эксу, где упомянутый Флассан препятствовал местному парламенту зарегистрировать эдикт 17 января о религиозной терпимости и даже отказался открыть городские ворота королевским дознавателям. Под угрозой воинства Крюссоля, стоявшего лагерем в Мариньяне на подходе к Эксу, парламент сместил Флассана и открыл ворота города; 10 февраля эдикт был зарегистрирован.

Флассан со своими наиболее горячими сторонниками бежал на восток, через Трец, Турв и Бриньоль, по пути истребляя протестантов и поднимая католиков на восстание. Крюссоль оставил в Эксе гарнизон в несколько сот солдат под командованием салонца Антуана Марка, дальнего родственника Нострадамуса,