– А разжигай, пожалуй, – кивнул контрразведчик, пропустив слова Гильермо мимо ушей.

– Вы не слышите меня, что ли? – заволновался задержанный. – Я воровать собирался. Воровать! Зачем мне добро жечь?!

– Затем, что тебе за это заплатили, – заявил Орн и скомандовал Карлу: – Пиши: кроме того, у задержанного в подкладе куртки обнаружен тайник с пятью серебряными денье.

– Да у половины горожан на руках деньги ланской чеканки! – возмутился Гильермо, испуганно косившийся на разворошившего в камине угли Ханса. – Только вот не надо мне измену шить!

– У тебя на руках куча серебра, а ты лезешь в хорошо охраняемые склады? – ухмыльнулся контрразведчик. – История белыми нитками шита.

– Харчи сейчас в цене – надолго ли пяти денье хватит? – резонно возразил воришка. – А мне за солдатскую пайку в армию вербоваться неохота.

– Хотел, значит, продуктами разжиться?

– Да говорю же вам, так и было!

– А зерно ты куда, по карманам распихивать собирался? – вкрадчиво поинтересовался господин Орн. – Мешка-то при тебе не было…

– Да не знал я, что там зерно! – взвыл Гильермо. – Думал, прихвачу что под руку попадется…

– Нет, дружок, так мы с тобой каши не сварим, – покачал головой контрразведчик. – Ханс, что с камином?

– Разгорается пока.

– Тогда не теряй время – доставай «сапог».

– Не надо! – в животном ужасе забился на стуле пытавшийся освободиться вор.

– Послушай, малыш! – поднялся с колченогого табурета изрядно осунувшийся за последние дни господин Орн. – Нам тебя на куски резать никакого интереса нет. Натворить ты толком ничего не успел; расскажешь все как есть – отделаешься галерами. А нет, придется прямо сейчас из тебя душу вытряхнуть.

Карл Вадер отложил перо и размял озябшие в холодном подвале пальцы. Ханс перестал возиться с кое-как разгоравшимися поленьями и вытащил из-под лавки какую-то громоздкую железную конструкцию. Писарь начал было с интересом наблюдать за тем, как помощник контрразведчика прилаживает ее на правую ногу арестанта, потом приметил на ржавом металле темные потеки и поспешно отвел взгляд в сторону. В животе забурлило, и паренек даже пожалел, что успел позавтракать.

– Рассказывай, Гильермо, рассказывай, – предложил Орн.

– Слушайте, я действительно шел за зерном, – зачастил задержанный, – но брать ничего не собирался, рассчитывал прикинуть, сколько можно вывезти, и продать наводку серьезным людям.

– Кому именно? – без особого интереса уточнил контрразведчик.

– Серьезным людям, – как заклинание повторил вор. – Имен не назову – я ж к ним не обращался покуда. А назову, кого в голову придет, – так мне после такого не жить.

– Это ты все правильно говоришь, – согласился с ним Орн и кивнул помощнику. Молт, ухватившись двумя руками, с трудом провернул на пол-оборота торчавший сбоку от «сапога» ворот, и Гильермо завизжал от боли. – Я вот что, малыш, думаю: ты ведь нас просто за нос решил поводить. Ну, так мы не ленивые стражники, которым до тебя дела никакого нет. Решил по воровской статье на тюрьму пойти, а после захвата города оттуда на белом коне выехать? Не выйдет. Здесь и сдохнешь.

Контрразведчик замолчал, но продолжавший скулить Гильермо так ничего ему и не ответил. Ханс пожал плечами и вновь провернул ворот. Потом дошел до стоявшей в углу бочки, ведром зачерпнул из нее грязной воды и окатил потерявшего сознание вора. Тот очнулся и вновь принялся тихонько подвывать.

А Карла замутило. Писарю захотелось бежать из этого подвала прочь, но ноги сделались ватными, и все, что ему осталось, – это пытаться отвлечься от происходящего, затачивая и без того острое перо.

– Если продолжишь запираться – живым отсюда точно не выйдешь, – спокойно заявил господин Орн. – Не рассчитывай даже. Собственноручно шкуру спущу. И учти – следующий поворот винта сломает кости. Рассказывай и отделаешься галерами…

– Я просто вор… – заплакал раскачивавшийся на стуле, насколько позволяли путы, Гильермо. – Просто вор…

– Ханс…

Поворот ворота сопровождался омерзительным хрустом, из-под ржавого железа потекла тоненькая струйка крови, и задержанный враз обмяк. Карл Вадер с трудом сдержал подступившую к горлу тошноту и уставился на расплывавшиеся перед глазами строчки. В том, что бедолага говорит чистую правду, у него сомнений не было ни малейших.

– Баловство это все, – фыркнул Ханс Молт и достал второй железный «сапог», отличавшийся от первого лишь отсутствием ворота. – Огонь разгорелся…

– Валяй, – махнул рукой Орн и, усевшись на табуретку, закинул ногу на ногу.

– А если он невиновен? – спросил Карл.

– Что значит – невиновен? – изогнул бровь контрразведчик.

– Ну, просто вор…

– В военное время таких вот «просто воров» вешают без суда и следствия, – жестко заявил Орн, – а мы с ним еще разговариваем. Будет умницей – доживет до суда…

– Но если он не связан с агентами Ланса?

– На что поспорим? – тут же встрепенулся нацепивший второй «сапог» на левую ногу задержанного Ханс. Подмигнув писарю, он сунул металлическую конструкцию в огонь и защелкнул застежку на каминной решетке.

– В каждом из нас есть второе дно, – невесело усмехнулся господин Орн, – и наша работа – уметь видеть сокрытое там.

Разгоревшийся в камине огонь моментально раскалил «сапог» докрасна, и очнувшийся вор забился в бесплодных попытках высвободить ногу.

– Не надо! Я ничего не знаю! – выл он, но никто не обращал на эти крики ровным счетом никакого внимания.

По подвалу начала расползаться вонь паленых волос и горелого мяса, и зажавший ладонью рот Карл выскочил в коридор. Там его сразу вырвало, но легче писарю от этого не стало. Перед глазами продолжало стоять искаженное болью лицо вора, и парень несколько мгновений решал, стоит ли возвращаться обратно. Наконец он пересилил себя, вытер руки о штанины и, тихонько проскользнув в комнату, уселся за конторку.

– Не надо! Не надо! Не надо! – выл воришка, потом глянул в совершенно бесстрастные лица дознавателей и заплакал: – Я все расскажу, только перестаньте…

– И что такое ты нам расскажешь? – Ханс Молт вылил на раскаленный «сапог» остатки воды из ведра, но вытаскивать ногу задержанного из огня не стал.

– Я должен был поджечь склад с зерном! – выкрикнул Гильермо. – Мне заплатили!

– Кто заплатил? – уточнил не выказавший никаких эмоций Орн.

– Не знаю, подошел два дня назад на улице какой-то хмырь. Я крепко на мели был, а он об этом откуда-то прознал. Вот и подвалил…

– И сразу выложил пять денье? – усмехнулся контрразведчик.

– Да! – взвыл вор. – Уберите из огня ногу! Ну уберите же!

– А ведь ты, малыш, опять нас надуть пытаешься, – покачал головой господин Орн. – Да тебе медяка ломаного под честное слово никто не даст…

– Он еще два десятка монет должен был заплатить! – Гильермо с ужасом уставился на начавшее вновь раскаляться железо.

– Где и когда?

– Сегодня на рассвете в сквере у молельного дома Святого Мартина Мореплавателя…

– Время прошло, да и склад ты не поджег, – задумался контрразведчик. – Нет, как складно все получается – и ты душу облегчил, и нам до заказчика не добраться…

– Ногу, ногу из огня уберите!

– Итак, мы пришли к тому, что ты по заданию агентов Ланса замыслил поджог складов с продовольствием, – прохаживаясь от одной стены к другой, начал вслух размышлять господин Орн. – Но вот