– Не хотел бы переезжать. Несколько дней работы, и тут все будет в порядке, – сказал Вильям.

Доброгор сложил руки рупором.

– Ау-у-у-у! Это глас разума! У нас нет денег!

– Тут маловато места для расширения бизнеса, – посетовала Сахарисса.

– В каком направлении?

– Журналы, – пояснила она, в ее волосах блестели снежинки. Повсюду бродили гномы, в безумной надежде спасти хоть что-нибудь. – Да, я знаю, важнее всего газета, но пресс частенько простаивает, и, ну, я уверена, что будет спрос на что-нибудь вроде журнала для женщин.

– Пресс простаивает? – переспросил Доброгор. – Да он остановился навсегда!

– И что там будет? – спросил Вильям, полностью игнорируя гнома.

– О… ну, моды. Женщины в модной одежде. Вязание. И все такое. И не вздумай говорить мне, что это скучно. Люди будут покупать его.

– Одежда? Вязание?

– Людям такое нравится.

– Мне это не по душе, – признался Вильям. – Этак ты и до журнала для мужчин додумаешься.

– Почему нет? О чем бы ты написал в нем?

– Ох, понятия не имею. Статьи про выпивку. Женщины без одежды… Нам понадобятся новые сотрудники, чтобы писать в эти журналы.

– Извините? – напомнил о себе Доброгор.

– Куча народу пишет неплохо, для этих журналов сойдет, – сказала Сахарисса. – Если бы это было сложно, мы не справились бы с газетой.

– Верно.

– Ну вот, будет еще один журнал для продажи, – с удовлетворением констатировала Сахарисса.

У нее за спиной от пресса отвалился очередной кусок.

– Ау! Ау! Я знаю, что мой рот открывается и закрывается! – закричал Доброгор. – А звуки вообще раздаются из него?

– Кошки, – вспомнила Сахарисса. – Куча народу без ума от кошек. Картинки с кошками. Статьи про кошек. Я давно об этом думаю. Его можно будет назвать… Все о Кошках.

– Чтобы он выходил в комплекте с «Все о Женщинах» и «Все о Мужчинах»? «Все о Вязании»? «Все о Выпечке»?

– Я думала назвать его «Домашний очаг» или как-то в этом роде, – призналась Сахарисса, – но твои предложения тоже ценные, вынуждена признать. Ценности… да. Вот еще что. В городе полно гномов. Мы можем издавать журнал и для них. Ну вот например… что носят модные гномы в этом сезоне?

– Кольчуги и кожаные жилетки, – ответил сбитый с толку Доброгор. – Да о чем вы толкуете вообще? Мы всегда носим кольчуги и кожаные жилетки!

Сахарисса не обратила на него внимания. Доброгор понял, что эти двое пребывают в каком-то своем мире. Не имеющем ничего общего с реальностью.

– Все эти журналы похожи на пустую болтовню, – сказал Вильям. – Напрасную трату слов.

– Ну и что? Слов у нас всегда в достатке. – Сахарисса нежно похлопала его по щеке. – Ты думаешь, твои статьи в газете живут вечно? Ты ошибаешься. Эта наша газета… в ней слова, которые живут один день. Неделю, в лучшем случае.

– А потом их выбрасывают прочь, – сказал Вильям.

– Но некоторые остаются. В головах людей.

– Нет, бумага завершает свой путь не там. Как раз с противоположного конца.

– Ну а чего ты ожидал? Газеты – это не книги, это слова, которые… приходят и уходят. Ну же, взбодрись!

– У нас есть проблема, – сказал Вильям.

– Какая?

– У нас нет денег на новый пресс. Наш сарай сгорел дотла. Нашему бизнесу конец. Всему конец. Ты понимаешь?

Сахарисса опустила взгляд.

– Да, – печально сказала она, – я просто надеялась, что ты не понимаешь этого.

– А мы ведь были так близко к успеху, так близко. – Вильям достал свой блокнот. – Тут достаточно материала для нового номера. Я знаю почти все об этом деле во Дворце. А теперь все что мне осталось – отдать мои записи Ваймсу…

– Где свинец?

Вильям огляделся. Боддони скорчился у дымящегося пресса, пытаясь заглянуть под него.

– Никаких следов свинца! – сказал он.

– Ну, где-то он должен быть, – рассудительно сказал Доброгор, – судя по моему опыту, двадцать тонн свинца не могут просто встать и уйти неизвестно куда.

– Он, наверное, весь расплавился, – предположил Боддони. – Тут несколько застывших капель на полу.

– Подвал, – сообразил Доброгор. – Эй, помогите мне расчистить люк!

Он схватил обугленную балку.

– Я помогу, – вызвался Вильям, обходя покореженный стол. – Похоже, ничего другого я все равно сделать не могу…

Он взялся за какую-то обугленную деревяшку, потянул…

Из ямы в полу, как король демонов, вознесся мистер Гвоздь. Он весь дымился и кричал долгим, бессвязным криком. Он взлетал все выше и выше, оттолкнув Доброгора круговым взмахом руки, а потом его кисти сомкнулись на шее Вильяма, и даже после этого инерция прыжка продолжала тащить их вверх.

Вильям упал назад. Он рухнул на стол и почувствовал боль, когда какие-то обломки вонзились ему в руку. Но об этой боли размышлять было некогда. Была другая, неотвратимая боль, которая грозила заполнить все его будущее. Лицо вопящего создания было всего в нескольких дюймах от его лица, глаза Гвоздя были широко распахнуты и смотрели сквозь Вильяма на что-то другое, ужасное, но пальцы по-прежнему крепко сжимали шею.

Вильяму и в страшном сне не могло присниться, что он когда-нибудь использует в своей речи слова «стиснул, как тисками», это был ужасно избитый штамп, однако когда сознание стало покидать его, и мир сузился до красного туннеля, внутренний редактор решил: да, это оно самое и есть, беспощадное механическое давление, которое…

Глаза Гвоздя закатились. Крик стих. Теперь он стоял, согнувшись, и раскачиваясь из стороны в сторону.

Вильям поднял взгляд и увидел Сахариссу.

Внутренний редактор у него в голове яростно черкал на бумаге, наблюдая за Вильямом, который уставился на Сахариссу. Она пнула этого человека прямо по… Э, Вы Знаете, Куда.