Ему даже достались целых два вареных яйца. Это был редкий знак благоволения со стороны домовладелицы.

За столом уже оживленно обсуждали последние новости.

– Я просто потрясен, – заявил мистер Картрайт, – ума не приложу, как они все это разузнали?

– Поневоле задумаешься, а что еще происходит важного, о чем нам не сообщают, – сказал мистер Подорожнинг.

Вильям послушал еще немного, но потом не вытерпел.

– В газете было что-нибудь интересное? – с невинным видом спросил он.

– Женщина с улицы Пинокбери{59} утверждает, будто ее мужа похитили эльфы – ответил мистер Грязнотест, показывая Вильяму «Инквайрер».

Заголовок не оставлял сомнений в содержании статьи:

– Это же выдумки! – возмутился Вильям.

– Не может быть, – возразил мистер Грязнотест, – тут ее имя и адрес написаны, вот, сами взгляните. Ее не стали бы печатать в газете, если бы она врала, верно?

Вильям взглянул на имя и адрес.

– Я знаю эту леди, – сообщил он.

– Ну вот!

– В прошлом месяце именно она заявила, что ее мужа унесла в небеса большая серебряная тарелка, – сказал Вильям, обладавший неплохой памятью на такие штуки. Он чуть не поместил это в свое письмо с новостями, в раздел «Минута веселья», но потом передумал. – А вы, мистер Наклоне, сказали тогда, что ее муж сам себя похитил, вместе с леди по имени Фло, официанткой из «Дома Ребрышек Харги», и что об этом, дескать, все знают.

Миссис Секретум бросила на Вильяма строгий взгляд, который предупреждал, что два яйца не гарантируют неприкосновенности, и вопрос о ночном похищении кухонных принадлежностей может быть вновь поставлен ребром в любой момент.

– Я не одобряю подобные разговоры за столом, – холодно заявила она.

– Ну, это же очевидно, – возразил Вильяму мистер Картрайт, – он, наверное, успел уже вернуться домой, а тут его похитили снова!

– Откуда вернуться, от серебряной тарелки или от Фло? – поинтересовался Вильям.

– Мистер де Словье!

– Я просто спросил, – запротестовал Вильям. – А, я вижу, они разузнали имя человека, ограбившего вчера ювелирную лавку. Как жаль, что это «Сознаюсь» Дункан, бедный старикан.

– Известный преступник, судя по заметке, – заявил мистер Подорожнинг. – А Стража не потрудилась арестовать его, какое безобразие!

– Ага, безобразие, особенно если учесть, что он сам каждый день настоятельно требует ареста.

– Зачем?

– Горячий обед и постель на ночь, – пояснил Вильям. – Ради этого «Сознаюсь» Дункан готов признаться в чем угодно. Первородный грех, убийства, мелкие кражи… все. В самые отчаянные моменты он даже пытается сдать сам себя за вознаграждение.

– Тогда они должны что-нибудь сделать с ним, – заявила миссис Секретум.

– Обычно ему дают кружку чаю, насколько мне известно, – поделился информацией Вильям. Он выдержал паузу, а потом намекнул: – В другой газете есть что-нибудь интересное?

– О, ерунда, они продолжают талдычить, будто Ветинари невиновен, – откликнулся мистер Грязнотест. – А король Ланкра заявляет, что женщины Ланкра не рожают змей.

– Ну а что же ему еще остается говорить? – заметила миссис Секретум.

– Ветинари наверняка что-то натворил, – заявил мистер Подорожнинг. – Иначе что ему помешало бы ответить на вопросы Стражи? Невиновные так себя не ведут, по моему скромному мнению[10].

– А мне кажется, очень многие факты заставляют усомниться в его виновности, – сказал Вильям.

– В самом деле? – откликнулся мистер Подорожнинг, тоном голоса давая понять, что мнение Вильяма – существенно более скромное, чем его собственное.

– В любом случае, – продолжал он, – главы Гильдий встречаются сегодня. – Он фыркнул. – Пришло время перемен. Честно говоря, нам нужен правитель, который будет повнимательнее прислушиваться к мнениям простых людей.

Вильям бросил взгляд на мистера Длинношахта, гнома, который был занят тем, что мирно вырезал из хлеба солдатиков. Возможно, Длинношахт не обратил внимания на эту реплику. Возможно, там и не на что было обращать внимание, а Вильям просто проявил излишнюю чувствительность. Однако годы знакомства с риторикой лорда де Словье весьма обострили чутье Вильяма. И это чутье подсказывало ему, что фразы о «мнениях простых людей», безобидные сами по себе, зачастую означают, что кого-то надо выпороть кнутом.

– Что вы имеете в виду? – уточнил он.

– Город… город становится слишком большим, – сказал мистер Подорожнинг. – В прежние деньки ворота держали на замке, не открывали их перед всеми подряд. Зато простые люди могли не запирать двери на ночь.

– Просто у нас было нечего красть, – напомнил мистер Картрайт.

– Это верно. Денег стало гораздо больше в последнее время, – согласился мистер Наклоне.

– Да только они здесь не задерживаются, – проворчал мистер Подорожнинг.

Наконец-то он сказал правду. «Посылать деньги домой» было основной статьей экспорта в городе, и гномы в этой отрасли лидировали с большим отрывом. Но Вильям знал, что большая часть денег возвращается обратно, потому что гномы предпочитали покупать товары у лучших гномьих мастеровых, а лучшие гномьи мастеровые жили в Анк-Морпорке. И они тоже посылали деньги домой. В результате огромная денежная волна перекатывалась взад и вперед по всему континенту, без остановки и почти без шансов застыть на месте. Но Подорожнингов города все это сильно беспокоило.

Мистер Длинношахт тихо взял свое вареное яйцо и положил его в рюмку для яиц.

– Слишком много народу в городе, – повторил Подорожнинг. – Я ничего не имею против… пришлых, боги свидетели, но Ветинари позволил всему зайти слишком далеко. Все знают, что нам нужен правитель, способный проявить немного больше твердости.

Раздалось позвякивание металла. Мистер Длинношахт, неотрывно глядя на яйцо, потянулся под стол и достал из сумки маленький, но очень впечатляюще топороподобный топорик. Внимательно глядя на яйцо, как будто оно собиралось удрать, он слегка откинулся назад, помедлил секунду, а потом взмахнул топориком так, что лезвие описало серебряную дугу.

Верхушка яйца почти бесшумно взлетела вверх, несколько раз