гладильных катка уже были расплавлены, чтобы получить необходимое железо, а из недоделанных лошадок-качалок гномы вытапливали свинец. Еще несколько гномов покинули типографию, отправившись исполнять какие-то загадочные поручения, но вскоре вернулись с маленькими мешками в руках и вороватым выражением на лицах. Это был еще один их талант: гномы прекрасно умели находить применение всяким выброшенным прочь вещам, даже тем, которые пока еще не были выброшены.

Она попыталась вновь сосредоточиться на отчете о ежегодной встрече Веселых Ребят Сонного Холма, когда из подвала раздался грохот и ругань на убервальдском языке, прекрасно, кстати, приспособленном для всяких проклятий. Сахарисса бросилась к люку.

– С вами все в порядке, мистер Фскрик? Может, мне принести совок и веник?

– Bodrozvachski zhaltziet!… о, исфините, мисс Сахарисса! Просто мне фстретилась небольшая рытфина на пути прогресса.

Сахарисса спустилась по лестнице.

Отто стоял за своим самодельным верстаком. На стене висели коробки с демонами. Несколько саламандр дремали в клетках. В большой затемненной банке ползали земляные угри. Но соседняя с ней банка была разбита.

– Я нелофко пофернулся и разпил ее, – смущенно пояснил Отто. – А теперь этот глюпый угорь забрался за ферстак.

– Он кусается?

– О, нет, это очшень ленифые тфари…

– А над чем вы сейчас работаете, Отто? – спросила Сахарисса, присматриваясь к чему-то большому на верстаке.

Он попытался броситься между ней и этим предметом.

– О, это пока фсего лишь эксперимент…

– Способ делать цветные картинки?

– Да, но это пока фсего лишь групая поделка…

Краем глаза Сахарисса заметила движение. Земляной угорь, которому явно наскучило сидеть за верстаком, предпринял довольно вялую попытку устремиться к новым горизонтам, в заманчивую даль, где можно было бы гордо извиваться в горизонтальной плоскости.

– Пожалуйста, не надо… – начал Отто.

– О, ничего страшного, я не брезглива…

Рука Сахариссы сомкнулась на земляном угре.

Она очнулась оттого, что Отто отчаянно хлопал ее по лицу своим черным носовым платком.

– О, господи… – она попыталась сесть.

На лице Отто был написан такой ужас, что Сахарисса мгновенно забыла о собственной головной боли.

– Да что с вами стряслось? – спросила она – Выглядите просто ужасно.

Отто отскочил от нее и почти рухнул на верстак, схватившись рукой за грудь.

– Сыр! – простонал он. – Пошалуйста, дать мне сыр! Или польшое яплоко! Что-нибудь, чтопы куснуть!Поша-а-алуйста!

– Да здесь вроде ничего такого нет…

– Дершитесь от меня подальше! И не нато так тышать! – всхлипнул Отто.

– Как «так»?

– Так, что ваш пюст поднимается и опускается, вот как! Я же фампир! Поймите, лежащая бес сознания юная тефушка, тяшело тышит, ее пюст… о, фсе это фсыфает к чему-то жуткому фо мне!

Покачнувшись, он поднялся на ноги и в отчаянии сжал черную ленточку, украшавшую его лацкан.

– Но я путу стойкий! – вскричал он. – Я не посфолю сепе нарушить опет!

Он гордо выпрямился, хотя и выглядел немного размытым из-за дрожи, сотрясавшей его с ног до головы, и нетвердым голосом запел:

– О, ты исполнишь свой опет, опет, опет, опет! Ты фыпьешь чаю, съешь омлет, омлет, омлет…

Внезапно вниз по лестнице затопали гномы.

– С вами все в порядке, мисс? – спросил Боддони, уже державший наготове топор. – Он хотел обидеть вас?

– Нет, нет! Он просто…

– …та шиткость, что на букфу «ка», она не для меня… – по лицу Отто струился пот. Он стоял прямо, прижав одну руку к сердцу.

– Да, Отто! – крикнула Сахарисса. – Борись! Борись!

Она повернулась к гномам.

– У кого-нибудь из вас есть кусок сырого мяса?

– …нас тресфость шдет и новый шиснь, фодички ключефой плесни… – на бледном лбу Отто пульсировала синяя жилка.

– Есть немного крысиного филе, – пробормотал один из гномов, – оно обошлось мне в два пенса…

– Тащи его сюда, да побыстрее, Гоуди {53}! – скомандовал Боддони. – Случай, похоже, тяжелый!

– …о, мы мошем пить фотка, и фиски ф охотку, мошем даже глотнуть коньячка, но напиток отвратный, для нас неприятный, это шиткость…

– Два пенса есть два пенса, я всегда так говорил!

– Да поглядите только, у него уже лицо дергается! – крикнула Сахарисса.

– И петь уже больше не может, – заметил Гоуди. – Ладно, ладно. Я иду за мясом. Уже ушел.

Сахарисса похлопала Отто по влажной руке.

– Ты справишься! – сказала она. – Мы поддерживаем тебя, мы все сделаем для тебя! Разве не так, ребята? Разве не так?

Под ее угрожающим взглядом гномы изобразили хор неуверенных «да», хотя даже по лицу Боддони можно было сказать, что он не очень-то уверен, все ли готов сделать для вампира.

Гоуди вернулся с небольшим свертком в руках. Сахарисса схватила его и протянула Отто, который попятился назад.

– Нет, это всего лишь крыса! – быстро сказала Сахарисса. – Все в порядке! Есть крыс вам дозволено, верно?

Отто на секунду замер, а потом схватил сверток.

И вонзил в него зубы.

Во внезапно наступившей тишине Сахариссе послышался тихий звук, какой издает соломинка, когда допиваешь молочный коктейль.

Через несколько секунд Отто открыл глаза и бросил неуверенный взгляд на гномов. Потом он уронил сверток.

– О, какой посор! Я сгорать со стыда! О, што вы теперь подумать опо мне…

Сахарисса захлопала в ладоши, отчаянно изображая энтузиазм.