Александр Щёголев

ЛЕГКИЙ БРЕД

в формате дзен1

Автор благодарит Во Го за разрешение использовать его сутры в этой безделушке и, приоткрывая тайну мастера, сообщает, что Во Го смеется, когда его называют дзен-буддистом. Автор смеется вместе с ним.

Убивая кота, не становишься ли котом? Вечный вопрос

1. Коан о мудрой собаке, избежавшей смерти

Он из тех мужчин, кто может сломать себе руку, кинув снежок, кто роняет очки в выгребную яму, когда присаживается в деревенском туалете. Недоделок, каких мало. И даже теперь, когда Реальность позвонила в дверь его квартиры, он спит. Непостижимо... - Папа спит, - именно так и произнес с той стороны напряженный детский голосок. Восемь утра. Суббота. Есть время понежиться в неведении. А ведь Реальность - опасная штука, потому что в Ней есть всё. Как смерть - это вовсе не отсутствие жизни, так и безумие - не отсутствие рассудка. Готов ли ты к тому, милый мой Щюрик Барский, что безумие и смерть естественным образом вплелись в нашу с тобой Реальность? Мой указательный палец, коснувшийся кнопки звонка, это сила, которой невозможно противиться. Я терпеливо и молча жду. Звонить дважды - дурной тон. Дверь открывает мальчик (третий класс начальной школы, наметанным глазом определяю я). Очевидно, Барский-младший. И правда, Щюрик то ли жаловался, то ли хвастался вчера: мол, уже девять годов стукнуло моему несмышленышу, а он такой беспечный, что просто зла на него не хватает... Зла? Нет, зла нам не надо. Вовсе не с этой из мыслеформ я решил провести последние часы своей догорающей жизни. - Папа спит, - повторяет беспечный несмышленыш в образовавшуюся щель. Я рву дверь на себя. Я - в прихожей. Дыхания не хватает, болезненный комок стоит в горле, тошнота накатывает волнами, но с этими убийственными симптомами я уже свыкся. Я - и есть прихожая. Я - Добро. Я - всё... Вталкиваю малолетку в ванную комнату и защелкиваю шпингалет. Действую только одной рукой, вторая занята. Во второй руке - гружёный полиэтиленовый пакет, но его время еще не пришло. Ребенок вопит и бьется о дверь ванной, тогда мне приходится опрокинуть дубовую вешалку - от одной стены к другой. Вешалка высокая, резная, массивная. Ванная зажата надежно, взрослый мужчина не сразу выберется. Острый клинок боли пробивает мне солнечное сплетение, но я, не обращая на эту частность внимания, быстро осматриваюсь... В одной из комнат виден работающий компьютер, на экране застыла картинка из игры 'Косой доктор'. Игра - про жуткого зайца со шприцем, который убивает микробов разными изуверскими способами, пока не доберется до микробного босса... Это детская комната. Я никогда не был здесь раньше, но во всем, что касается детей, я не делаю ошибок. Очевидно, мальчик встал с утра пораньше - и тут же к компьютеру, пока родители спят... Однако вот и родители. Из другой комнаты выскакивает очумелый полуголый папаша, видит меня, поправляет очки и успокаивается. Потом видит опрокинутую вешалку и страдальчески морщится. Потом он подмигивает мне и тут же отводит взгляд, откровенно борясь с зевотой. Его лицо, страшно изуродованное давними ожогами, не вызывает во мне чувства неловкости. За годы и годы знакомства перестаешь замечать чужое уродство. Как, например, жена его... ведь он женат, как ни странно! Благополучный брак - соседям на зависть. Даже, вот, дитя нажили. Только 'барский животик' (классическая шутка) да эта его трусливая манера не смотреть в глаза собеседнику достойны моей брезгливости... Брезгливо выждав секунду-другую, я заставляю себя подмигнуть господину Барскому в ответ. Взяв один из ботинков, свалившихся с полочки, я колочу каблуком о стену. Ух-ух-уххх! Не стена это, а перегородка: гудит, как набат. - Что вы делаете?! - Щюрик с ленцой изображает крик, подсмыкнув 'семейные' трусы. Снова подмигивает мне и вымученно улыбается. Надеюсь, он уже пожалел о своей вчерашней просьбе... Почему, собственно, Щюрик? Почему буква 'ю', а не 'у'? Потому же, почему 'аукцыон', 'слюньки', а также 'брацтво' и 'скоцтво', то есть нипочему. Прикол, как любят говорить нынешние идиоты. Если со школы приклеилось что-то к человеку, отдирается оно только с кожей - кому, как не учителю это знать? Написал однажды маленький Шурик свое имя с ошибкой, кто-то увидел - и конец старому имени. Вдобавок, после несчастного случая, обезобразившего его лицо, и впрямь создавалось впечатление, будто парень постоянно всматривается куда-то, щурится от избытка света... В прихожей стоваттная лампочка. Явный избыток света. Черт, в глазах мушки какие-то. Башня болит и кружится. 'Башня' на языке этих идиотов означает 'голова'... - А-а! Вот тебе, гад, на-получи! - всё валяет дурака Щюрик. И машет при этом мне рукой: входи, друг, входи, не стесняйся. Ребенок в ванной притих, слушает. Я вхожу в комнату. Разобранная постель и несвежая атмосфера меня не касаются. За окном лает собака. - А где жена? - интересуюсь. - Ида? - шепчет он. - Обещала быть в полдесятого. После дежурства она к матери зачем-то поперлась. Упоминание о чужой матери едва не валит меня с ног. Нельзя же так сразу... Реальность кружится в хороводе. Я хватаюсь за дверной косяк. В полдесятого, думаю я. Дождусь ли, доживу ли? Хватит ли сил - дожить? - Ты чего в такую рань? - продолжает шептать муж и отец. - Разве? Договаривались на утро. - Я вчера очень поздно лег, - сообщает он укоризненно. - Что у тебя с голосом? - А что? - Осип, что ли? Голос у меня и впрямь будто не мой. Во рту - пустыня без воды и без жизни. Язык - как вросший в песок валун. Нестерпимо хочется пить. - Кое-кто вообще еще не ложился, - говорю я. - Догадываешься, кто? Он молча хлопает ресницами. Тогда я наконец достаю из полиэтиленового пакета тот скромный подарок, который приготовлен для этого подлеца, после чего швыряю сию драгоценность на журнальный столик. В пакете был кот. Дохлый, конечно, дохлее не бывает. Уже окоченевший. Стеклянные глаза остановились в точке познания Истины, бледный язык вывалился из окровавленного рта, когти на лапах яростно растопырены...

Всплеск на зеркальной глади прошлого {КУРСИВ ВРЕМЕНИ}:

...Я убил это ни в чем не повинное животное до того, как отправился на охоту за неким господином. Господин носил патетическую фамилию Русских... однако не о нем сейчас речь. Успешная охота за Божьими тварями требует особой нравственной мозоли, не так ли, подлый мой Щюрик? Вот в чем была проблема. Лично мне до нынешней ночи не довелось никого убивать - не сложилось, хоть и занимался я добрых пятнадцать лет боевыми искусствами. Может, потому и не сложилось. Убийство не есть ступень на пути самосовершенствования - так до сего дня я полагал. Иначе говоря, я резонно опасался, что в решающий момент дух мой даст слабину... Таким образом, этот кот подвернулся как нельзя более кстати. Не ожидая подвоха, он азартно рылся в картонной мусорной коробке возле ночного продуктового ларька. Десятки раз он тут промышлял и опасался кого угодно, только не случайных прохожих. Я поднял его за шкирку, отнес на пустырь подальше от фонарей, под могильный свет луны, - и там совершил задуманное. В четыре часа ночи не нашлось никого, кто посмел бы полюбопытствовать: 'Простите, сэр, чем таким вы заняты?' Зверь вопил и брыкался, сражаясь за свою жизнь, но достать меня было непросто - уж так устроена природа вещей. И все-таки он укусил меня, тварь! До крови. Бешеный? Пустил мне в жилы заразу? Даже если и так - плевать, плевать, плевать! Боль помогла мне решиться. Я перехватил его за задние лапы и шарахнул изо всех сил о бетонный забор. Сил у меня изрядно, малый мой рост ох как обманчив. Однако с первого раза казнь не удалась. Страшно ударившись головой, кот остался жив: побрел куда-то, качаясь, как пьяный. И тогда я снова взял его, разложил на битых кирпичах, выбрал кирпич поприличнее, примерился... 'Убив червяка, не становишься ли ты червяком?' - один из вечных вопросов. Запрещая что-либо, мы берем на себя последствия того, что запретили. 'Убив кота, не станешь ли ты котом?' Сегодня была такая ночь, что все вечные вопросы, поджав хвосты, трусливо попрятались под лавки. Моя ночь.

- Что это? - спрашивает Щюрик, дрожащей рукою поправляя очки. До чего же пошлый жест! - Не обращай внимания, - отвечаю я ему. - Считай что это спортивный снаряд, для тренировки совести. А где ваша-то киса? Он с ужасом смотрит на мертвое животное. Пусть потренируется, пусть. - Наша киса? - вникает не сразу. - Наша спряталась, чужих боится. Подожди... Это муляж, да? Фу, гадость. Зачем ты ее притащил? Объяснять ему - секунды жечь. Если не дурак, и так все понял. А он не дурак, этот уродец с жутковатой аппликацией вместо лица - сумел же он, в конце концов, очаровать такую женщину, как Ида! И на работе, по слухам, высоко ценится. Или все-таки дурак? Зачем, угостив меня хитрой своей таблеткой, ему понадобилось приглашать жертву в гости, что за дьявольский замысел? Ну, угостил бы - и покойся с миром, товарищ по детским шалостям... Эта собака за окном сводит меня с ума! Я валю Щюрика на ковер, как большого плюшевого медведя. Как партнера в кихон-кумите. Он крупный мальчик, зато я, пусть и не вышел ростом учитель физкультуры. Пока еще учитель. Вдобавок - боевые искусства. Владею. 'Л'. ВладеЛЛЛ. Черт, заговариваюсь, мертвец ходячий. Сознание опять путается. Скоро конец урокам, пять минут до звонка... Страшно. Умирать любому страшно, даже такому, как я... Такому, как я? А какой он я? Принимая на себя карму убийцы, приближаю ли я прощение? Душа мне подсказывает - да. Но разум, разум... Не добравшись даже до середины Пути, я страшусь конца - ну что за нелепость! Почему я не мог просто смириться и ждать? Ведь сколько раз я говорил ученикам: смирись сам, если взялся усмирять других... Великий Во Го однажды написал, я помню эти слова наизусть: 'Контроль высших сущностей за деятельностью низших должен