воле Господа предназначено стать Новым Иерусалимом, градом Богоизбранных.

(Общие рукоплескания.)

РОТМАНН: Добро пожаловать в Мюнстер, Ян Маттис. Слова эти, столь расхожие и часто повторяемые, звучат так, словно мы принимаем тебя, как любого другого, как всякого прочего, как гостя средь гостей. Но на самом деле не Мюнстер принимает тебя - это ты принимаешь Мюнстер. И принимая Мюнстер, принимаешь одновременно и нас, всех тех, которые ждали тебя и не знали, что ждут. И вот мы перед тобой, Ян Маттис, и, поскольку наконец-то мы вместе, обрела должную полноту наша общая судьба. Судьба, которая начинается сегодня.

(Рукоплескания и восторженные возгласы.)

КНИППЕРДОЛИНК: Скажи теперь и ты нам 'Добро пожаловать', Ян Маттис.

МАТТИС: Я знаю тебя, Берндт Книппердолинк, знаю, кто ты, ибо слава о тебе и о Бернгарде Ротманне дошла и до земель голландских. На вас обоих, столпах веры, зиждиться будет новый Христов алтарь, который совместными силами воздвигнем мы здесь, в Мюнстере. Но, подобно тому, как четверо было евангелистов, на четырех столпах должен стоять он, чтобы выдержать груз хлеба и вина, вес Христа. И вот я перед вами, и на свои плечи приму я самое тяжкое и мучительное бремя. И вот перед вами тот, кто вместе с нами будет исполнять волю Господа, тот, кто пришел со мной. Имя его - Ян ван Лейден, я окрестил его собственными своими руками и сделал своим апостолом.

ХОР ЖЕНЩИН (приглушенно и в сторону): О, несравненная красота, о прекраснейший из мужчин. Кто та счастливица, которая разделит с тобой ложе, кого из нас изберешь ты для ласк твоих?

ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ (та же игра): Взгляните сюда, женщины Мюнстера. Я - та, кому вы завидуете, та, кто еженощно восходит на ложе, столь желанное для вас, и мне принадлежит тот мужчина, к которому столь бесстыдно и алчно вожделеете вы.

ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Длань Господня ведет нас по воле Его. Несовершенного отрока превращает она в зрелого мужчину, крайнюю слабость - в необоримую силу. И подобно тому, как сын Его унаследовал от земного своего отца ремесло плотника, Господь возвысил нас от низких занятий, которыми кормились мы прежде, к достоинству апостолов. Знайте, что Ян Маттис, боговдохновенный пророк, провозвестник последних времен, был прежде булочником в Гарлеме. А Ян ван Лейден, если позволено будет произнести здесь его ничтожное имя, - бродячим портным, который ходил из края в край, облекая покровами плоть человеческую. Ходил, покуда не понял, что лишь нагая душа должна покрывать её.

РОТМАНН: Слепые не видят, глухие не слышат, но те, кто не слышат, рассказывают тем, кто не видит, как вращаются по всем направлениям небеса, как семижды семь раз множатся цвета радуги. И из мертвых глаз слепцов проливается живая влага слез, и глухие омочат в ней пальцы и поднесут их к устам, и только тогда и так постигнут они непостигаемое слухом. Граждане Мюнстера, сыны Духа Святого, братья во Христе, породненные драгоценной кровью Его, пролитой за нас, мы сделали последний шаг по дорогам старого мира. Настежь распахиваются уже врата мира нового, стоит нам лишь приблизиться к его порогу, и ярчайший свет ослепляет нас, но войти мы не можем.

ХОР ГОРОЖАН: Почему? Почему?

РОТМАНН: Потому что мы не свершили крещения.

ХОР ГОРОЖАН: Окрести нас! Окрести.

РОТМАНН, КНИППЕРДОЛИНК: Окрести нас, окрести.

МАТТИС: Кто просит об этом - ваши уста или ваша вера?

ХОР ГОРОЖАН: Вера, вера!

МАТТИС: Принесите воду.

(Сумятица и суета. Приносят небольшие ведра с водой. Первыми принимают крещение РОТМАНН и КНИППЕРДОЛИНК. Небо, которое до этого момента сверкало и переливалось разными, постоянно менявшимися цветами, становится и остается до конца сцены кроваво-красным.)

МАТТИС (окропляя головы водой): Благодать и мир Господа нашего да пребудут с тобой и со всеми людьми доброй воли.

(Крещение продолжается в течение некоторого времени. Люди выстраиваются в очередь для принятия таинства, совершаемого не только МАТТИСОМ, но и ЯНОМ ВАН ЛЕЙДЕНОМ, а затем и РОТМАННОМ. На сцене воцаряется веселье и начинается пляска.)

ХОР ГОРОЖАН: Благодать и мир Господа нашего да пребудут с нами и со всеми людьми доброй воли.

(Входит Ян Дузентсшуэр. Он обращается к МАТТИСУ.)

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Я верую. Окрести и меня. Но прежде узнай нечто такое, о чем никто не вспомнил. Для тебя это очень важно, ибо, узнав это, сможешь сказать, что знаешь ныне о Мюнстере все.

МАТТИС: Кто ты? О чем ведешь речь?

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Меня зовут Ян Дузентсшуэр, а прозвище мне дали 'пророк-хромоног'. Хромоту мою можно заметить с первого взгляда, а чтобы убедиться в том, что я пророк, придется подождать, когда настанет день исполнения всех пророчеств. Будут среди них, разумеется, и мои, ибо в этот день сбудутся пророчества и истинные, и ложные.

МАТТИС: Ты не только хромоног, но и безумен, но от пророка в тебе нет ничего.

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: К числу пророков относятся не только те, кто предсказывает будущее, но и те, кто объясняет настоящее.

МАТТИС: Говори ясней.

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Попробую, да ты все равно не поймешь. Иди сюда. (Указывает последовательно на пять пилястр, украшающих фасад ратуши.) Знаешь ли ты, как мы, жители Мюнстера, называем вот эту колонну слева и ту, что справа?

МАТТИС: Нет, не знаю.

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Левую мы называем 'Слово Божие', а правую 'Твердыня Веры'. А среднюю - знаешь, как?

МАТТИС: Откуда же мне знать, если я никогда до сей поры не бывал в Мюнстере?

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Имя ей - Христос. А Христос всегда был там же, где был и ты.

МАТТИС: Христос?

ХОР ГОРОЖАН: Христос!

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: А знаешь ли, как называется вон та колонна, та, что стоит между Христом и Твердыней Веры?

МАТТИС: Зачем ты продолжаешь задавать мне вопросы, на которые у меня нет и не может быть ответа?

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Ладно, поменяемся ролями. Ты будешь спрашивать, а я отвечать.

МАТТИС: Как называется колонна, которая стоит между Христом и Твердыней Веры?

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Дьявол.

МАТТИС: Дьявол?

ХОР ГОРОЖАН: Дьявол!

МАТТИС: А та, что высится между Христом и Словом Божьим?

ХОР ГОРОЖАН: Смерть!

МАТТИС: Смерть?

ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Да, имя ей - Смерть. А теперь, когда ты знаешь о Мюнстере все, сверши надо мной обряд крещения.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

(Холодный день. Вот-вот выпадет снег. Мюнстер уже взят в осаду. Во всем чувствуется мрачное и тревожное настроение. Проходят группы вооруженных людей - мужчин и женщин, обороняющих город.)

ХОР ГОРОЖАН: Подобно тому, как в небесной битве, предшествовавшей всем прочим войнам, ангелы Господни сражались с демонами Люцифера и одолели их, так мы, божьи избранники, обороняем и защищаем Мюнстер от натиска легиона бесов под водительством епископа Вальдека, повинующегося новому Люциферу папе римскому. Но если в начале времен, для того, чтобы человек, смертное существо, мог подвергаться и противостоять искушению, не захотел Бог уничтожить зло, то ныне, когда уже близится конец времен, Он требует полного уничтожения всех, кто противится Его воле, сколько бы их ни было. С тем, чтобы земля очистилась от греха, и ко второму пришествию Христа на ней жили только праведники. Руки, которые сжимают наши мечи и которые заряжают наши пушки, - это не наши руки, но руки ангельские.