б напасть на след. Всего лишь одна, неповторимая оказия...'
Внизу, под террасой, что-то сверкнуло, ночная тьма разорвалась, из блеска появилась лошадь. С седоком. Девушкой.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась девушка. – Простите, если не вовремя. Нельзя ли узнать, что это за место? И какое это время?
Аарениус Кранц сглотнул, открыл рот и забормотал.
– Место, – терпеливо и четко повторила девушка-наездница. – Время.
– Эээ... Ну... Того... Беее... Лошадь фыркнула. Девушка вздохнула.
– Ну что ж, вероятно, я снова не туда попала. Не то место. Не то время! Но ответь мне, человек! Хотя бы одним понятным словечком. Ведь не могла же я попасть в мир, в котором люди утратили способность к членораздельной речи?
– Эээ...
– Одно словечко.
– Хэээ...
– Да чтоб тебя удар хватил, болван, – сказала девушка.
И исчезла. Вместе с лошадью.
Аарениус Кранц закрыл рот. Немного постоял у балюстрады, вглядываясь в ночь, в озеро и отражающиеся в нем далекие огни Вызимы. Потом застегнул штаны и вернулся к телескопу.
Комета быстра обегала небо. Ее следовало наблюдать, не упускать из поля зрения стекла и глаза. Следить, пока она не исчезнет в просторах космоса. Это был шанс, а ученому нельзя упускать шансы.
***
'А может, попытаться по-другому, – подумала она, глядя на две луны над вересковьем, у которых теперь был вид серпов, одного поменьше, другого – побольше и не столь серповидного. – Может, не воображать себе места и лица, а крепко захотеть? Крепко. Очень крепко, изо всех сил...
Почему б не попробовать?
Геральт. Я хочу к Геральту. Я очень-очень хочу к Геральту'.
***
– Надо же! – закричала она. – Славно вляпалась, чтоб те провалиться!
Кэльпи, бухая клубами пара из ноздрей и переступая зарывшимися в снег ногами, подтвердила, что думает так же.
Метель свистела и выла, слепила, острые иголочки снега кололи щеки и руки. Мороз прошивал насквозь, хватал суставы будто волк. Цири дрожала, сутулилась и прятала шею за тонкой и вовсе не спасающей от холода преградой поднятого воротника.
Слева и справа вздымались величественные громады скал, серые каменные монументы, вершины которых скрывались где-то высоко во мгле и метели. На дне котловины ревела быстрая, вспучившаяся река, густая от снега и обломков льдин. Кругом было белым-бело. И холодно.
'Вот и все, на что я способна, – подумала Цири, чувствуя, как у нее замерзает в носу. – Вот и вся моя Сила. Хороша ж из меня Владычица миров, ничего не скажешь! Хотела попасть к Геральту, а попала в самую сердцевину какой-то затраханной глухомани, зимы и метели!'
– Ну, Кэльпи, давай двигай, не то окостенеешь! – Она ухватилась за поводья ничего не чувствующими от холода пальцами. – Вперед, вперед, вороная! Я знаю, это вовсе не то место, какое надо. Сейчас я вытащу нас отсюда, сейчас мы вернемся на наше теплое вересковье. Но мне надо сосредоточиться, это требует времени. Поэтому двигай! Ну, вперед!
Кэльпи пыхнула паром из ноздрей.
Метель завывала, снег прилипал к лицу, таял на ресницах. Морозная вьюга выла и свистела.
***
– Гляньте! – заорала Ангулема, стараясь перекричать вихрь. – Гляньте туда! Там следы. Кто-то там проехал!
– Что? – Геральт сдвинул шарф, которым обмотал голову, чтобы не отморозить уши. – Что ты сказала, Ангулема?
– Следы! Следы лошади!
– Откуда здесь лошадь? – Кагыру тоже приходилось кричать, метель усиливалась, река Сансретура, казалось, шумела и гудела все сильней. – Откуда бы тут взяться лошади?
– Смотрите сами!
– Действительно, – бросил вампир, единственный, кто явно не окоченел, поскольку, совершенно очевидно, был маловосприимчив и к низким, и к высоким температурам. – Следы. Но лошадиные ли?
– Лошадь исключается. – Кагыр сильно потер щеки и нос. – Лошадь на безлюдье? Нет. Следы наверняка оставило какое-то дикое животное. Скорее всего муфлон.
– Сам ты муфлон! – взвизгнула Ангулема. – Если я сказала – лошадь, значит, лошадь!
Мильва, как обычно, предпочла практику теории. Соскочила с седла, наклонилась, сдвинула на затылок лисий колпак.
– Девчонка права, – вынесла она приговор минуту спустя. – Это лошадь. Пожалуй, даже подкованная, но сказать трудно, метель заметает следы. Поехала туда, вон в то ущелье.
– Ха! – Ангулема захлопала в ладоши. – Я знала! Кто-то здесь живет! Неподалеку! Поехали по следам, может, попадем в какую-нито халупу? Может, нам позволят обогреться? Может, угостят?
– Несомненно, – усмехнулся Кагыр. – Скорее всего бель-том из арбалета.
– Умнее будет придерживаться плана и реки, – огласил решение всезнающий Регис. – Тогда нет опасности заблудиться. А в пойме Сансретуры должна быть трапперская фактория, там нас угостят с гораздо большей вероятностью.
– Геральт! Что скажешь?
Ведьмак молчал, не отрывая глаз от кружащихся в снежном вихре снежинок.
– Едем по следам, – наконец решил он.
– Вообще-то... – начал вампир, но Геральт не дал ему договорить.
– По следам копыт! Вперед!
Они подогнали лошадей, но далеко не уехали. Зашли в ущелье не больше, чем на четверть стае.
– Конец, – отметила Ангулема, глядя на гладкий и девственно чистый снег. – Было – нету! Прям как в эльфьем цирке.
– Что теперь, ведьмак? – Кагыр повернулся в седле. – Следы кончились. Замело их.
– Их не замело, – возразила Мильва. – Сюда, в яр, метель не доходит.
– Тогда что же с лошадью?
Лучница пожала плечами, ссутулилась в седле, втянув голову в плечи.
