Дженис. Там дикие места. Еще не все апачи сидят в резервациях. Если ты не хочешь подождать, пока Питер тебя встретит, то придется мне ехать с тобой. Одну я тебя не отпущу. — Джэсон встал и направился в свой кабинет.
— Вы сами знаете, что не можете бросить это дурацкое ранчо, Джэсон Хардинг, — бросила Дженис ему в спину. — Вам надо перегонять стадо на южные пастбища, надо сделать там ограждения. Надо решить, сколько коров отправить на продажу до зимы, и потом этот бык в Хаустоне — надо съездить посмотреть на него. Кайл один не управится со всем этим. Оставайтесь, здесь ваше место! А я прекрасно доеду одна.
Джэсон обернулся и уставился на нее:
— Черт побери, ты слишком хорошо знаешь мои дела!
— А вы слишком плохо знаете мои. Я еду, и точка!
Джэсон нахмурился и огляделся по сторонам, как будто его заманили в ловушку. Кармен пришла ему на помощь:
— Мы купим тебе билеты на поезд. Когда будешь в Гэйдже, дай нам телеграмму и сообщи, на каком ты поедешь дилижансе и когда прибудешь на место. Если к этому времени от тебя не будет вестей, мы все поедем к тебе. Думаю, нам надо посвятить в твои планы Дэниела. Он очень волнуется за Питера.
— Я и сама могу купить билеты на поезд, но с остальным я согласна. Только не говорите Дэниелу ничего тревожного, а то он вытворит какую-нибудь глупость, например, наймет бандита, чтобы тот присматривал за нами.
Дженис встала, тем самым ставя точку в разговоре, но в этот момент Кайл, покраснев, полез в карман и извлек оттуда листок бумаги.
— Как же я забыл! Это от Дэниела. Джорджи родила! Мальчик, семь фунтов семь унций. Назвали Джордж Матиас.
Тема беседы сменилась сама собой, а Дженис вернулась к себе и уложила в сумки то немногое, что привезла сюда месяц назад.
Питер вытер пот с грязного лба и с тоской устремил взор на гору камня, высившуюся над ним:
— Оно там, Таунсенд! Оно должно быть там!
Его напарник бросил кирку и устало привалился к ближайшему скальному выступу.
— Если оно там, нам придется взорвать скалу динамитом. Оно того стоит.
Питер покрепче взял рукоятку своей кирки и со всего размаха хватил по скале, выместив досаду на раскрошившемся камне. Несколько сильных ударов проделали лишь чуть заметную выбоину в горной породе. Задыхаясь, он оперся на древко своего орудия и уставился на камень сквозь пот, струившийся по лицу:
— Оно должно быть там, Таунсенд! Я найду его или умру!
Таунсенд кинул на Питера озабоченный взгляд, но ничего не сказал. Оба мужчины знали, что он имеет в виду. Они были разорены, по уши в долгах, а эта груда камня скрывала несметные сокровища. Сейчас было не самое подходящее время возлагать на себя дополнительное бремя: вызывать сюда жену и ребенка.
Где-то далеко Питера Маллони ждала красивая женщина, чьи надежды и будущее были всецело в его руках — в этих руках, которые стерлись в кровь от непосильных трудов. Таунсенд только покачал головой и снова размахнулся киркой.
Питер работал рядом, он почти не слышал вновь зазвучавший звон стали, бьющей о камень. С каждым ударом кирки он видел перед собой глаза Дженис — большие, мягкие, ждущие… Он чувствовал ее доверие — она отдалась в его власть. Он обещал ей счастливое будущее, если она бросит свой дом в Техасе, и Дженис поверила ему. Питер понимал, как трудно было на это решиться. Семья Маллони однажды разрушила ее жизнь, и он не имел права сделать это опять. Он должен вернуться к ней богатым.
Или не вернуться вообще. Дэниел позаботится о вдове своего брата.
Но пока еще рано сдаваться. Скоро, скоро у него будет все: богатство, желанная женщина и гордость от того, что он добился этого сам, своими руками. Но в данный момент Питер желал женщину больше, чем все остальное.
Глава 28
Бетси зачарованно смотрела в окно поезда, подъезжавшего к ее новому дому. Если на Дженис пейзажи не производили никакого впечатления, то девочка, похоже, находила восхитительным даже сам сверкающий воздух. Несмотря на жару и пыль, она очень хорошо перенесла дорогу, и Дженис благодарила за это судьбу.
За что она не благодарила судьбу, так это за то внимание, которое они к себе привлекали. Можно было подумать, что местные мужчины никогда в жизни не видели женщин. Сначала Дженис с радостью принимала их мелкие знаки внимания. Мужчины знали, где найти стакан воды, на какой станции продают еду, они помогали выносить и вносить ее багаж, когда поезд делал не учтенные в расписании остановки. А таких остановок было немало, что объяснялось той поспешностью, с которой строилась эта железная дорога, не говоря уж о разного рода чрезвычайных происшествиях на путях.
Но когда они пересекли границу Техаса и въехали на территорию Нью-Мексико, в поезде, казалось, остались одни мужчины, и Дженис почувствовала себя в центре всеобщего внимания. Они состязались друг с другом за право принести ей воды, оспаривали место рядом с ней, они боролись даже за внимание Бетси.
Дженис устала от пыли, жары и тревог. Ей хотелось настучать по башке всем этим болванам, чтобы вправить им мозги. И еще она обнаружила, что не беременна, и не знала, то ли смеяться, то ли плакать над этой новостью. Сначала будущий ребенок пугал ее, но шли недели, и она свыклась с мыслью о том, что внутри у нее зреет семя Питера. Она начала мечтать о маленьком, перебирая в уме имена мальчиков и девочек, представляя, какие сошьет ему детские костюмчики и как разделит эту новую жизнь с мужем — то, чего она была лишена раньше.
А теперь оказалось, ничего не было. Если с Питером стряслась беда, то у Дженис ничего от него не останется. Дженис старалась не думать об этом, но чем ближе они подъезжали к диким безлюдным местам его нового дома, тем яснее она понимала, как опасны эти места. Человек умрет здесь, и никто не спохватится, никто даже не будет знать об этом. Она не хотела думать о том, что это могло случиться с Питером.
Дженис перенесла свои тревоги с ребенка, которого у нее не будет, на мужа, которого едва знала. А может, знала гораздо лучше, чем думала? Ей было понятно его стремление прокладывать собственный путь в этой жизни, самостоятельно обеспечивать себя и ни от кого не зависеть. И больше, чем что-то другое, ей было понятно то одиночество, которое жило в его душе. Они оба оставили друзей и родных ради того, чтобы удовлетворить свое честолюбие. А новых друзей не завели, ведь когда работаешь день и ночь, ни на что другое просто не хватает времени.
Но теперь они обрели друг друга. Она надеялась, что для Питера этого достаточно. Что до Дженис, то она никогда и не мечтала иметь так много. Несмотря на все препятствия, связанные с прошлым, ей безумно хотелось, чтобы их брак принес счастье им обоим.
Носильщик шел по проходу и выкрикивал: «Гэйдж!», перекрывая визг тормозов и завывание свистка. Дженис потянулась к своему саквояжу, и в этот момент сразу трое мужчин ринулись ей помогать. Возникла небольшая потасовка. Дженис страдальчески вздохнула. Бетси, закусив свою ленточку, с любопытством наблюдала за происходящим.
Дженис поправила на голове свою модную шляпку, которая надвигалась глубоко на лоб, а сзади закручивалась кверху. Она сама смастерила ее вместе с Кармен из старых вещей и чувствовала себя в ней настоящей королевой. Увидев носильщика, Дженис протянула ему монету, и тот немедленно бросился в гущу сражения, через минуту победно вынырнув с ее саквояжем в руке.
Она начинала постигать волшебную силу богатства. Возможно, жизнь в гостях у Эви и Тайлера оказала на нее дурное влияние. И все же она очень гордилась собой, выходя на станционную платформу в сопровождении носильщика, несущего ее багаж. Дженис старалась не обращать внимания на раздосадованных соперников, спешащих сзади.
Она осматривала просторы Нью-Мексико — впервые не через окно поезда. Отсюда, с железнодорожной станции, был виден почти вес-ь город. Доски, которыми были обшиты фасады некоторых магазинов, были настолько свежи, что из них еще сочилась смола. Эти фасады скрывали стены из сырой глины. В городе не было ни дощатых тротуаров, ни мощенных щебнем дорог. В поле ее зрения попали три салуна, но ни одной церкви. «И это еще был большой город, через который ходили поезда, а что же тогда представляет собой Бутт?» — удрученно подумала Дженис.
Крепко держа Бетси за руку, она подошла к начальнику станции и спросила, как пройти в контору по найму дилижансов. Теперь за ней увязалось сразу четыре добровольных провожатых. Не слишком ли суровое испытание для засидевшейся в девках учительши?
Наконец, устав от назойливой помощи своей свиты, она обнаружила, что сидит в конторе по найму дилижансов, пьет вместе с Бетси лимонад и слушает небылицы, которыми стараются переплюнуть друг друга ее ухажеры. Кто-то пошел за ленчем, кто-то остался следить за тем, чтобы весь ее багаж вывезли на тележке со станции.
Вдруг она увидела, как из подъехавшей почтовой кареты вышел мужчина в цилиндре и потянулся за своим чемоданом. Сердце Дженис подпрыгнуло, но радость была мимолетна: она увидела его окладистую бороду и тучный живот. Как она могла подумать, что Питер приедет ее встречать? Ведь у нее даже не было возможности известить его телеграммой о своем приезде.
Когда погрузили все вещи и кучер заверил, что готов к отправлению, они забрались в тесный салон дилижанса, и лошади тронулись, Дженис разрешила Бетси помахать на прощание их докучливым обожателям. Сама она была так взволнованна, что просто сидела, вцепившись в свою сумку, и молилась.
Их единственной попутчицей оказалась пожилая женщина с животом таким же необъятным, как и корзина с едой, которую она везла. Женщина открыла корзину, как только дилижанс
