— Если боги будут к нам благосклонны — скоро. Очень скоро, подполковник Окума.

Тот вскинул к небу сжатый кулак:

— Чтобы обагрить свой меч их кровью, я пробьюсь через железную стену! — и, покосившись на Аллена, добавил: — Если на «Огайо» не спят.

— Не спят? — сердито переспросил тот.

— Да-да. Я знаю, что такое служба на лодке. Сплошное безделье. Залег на дно — и спи. Истинные мужчины — здесь. Они сражаются!

— Вам бы, подполковник, попробовать хоть разок, каково там спится, — едва сдерживаясь, ответил адмирал. — Хоть разок.

— Захочу выспаться — переведусь в подводники, — отрезал Окума.

…Телефонный звонок нарушил дремоту Нормана Вила. Сняв трубку, он услышал голос дежурного офицера, Ларри Мартина:

— Командир, арабы выкатились из Владивостока проворней, чем Годзилла налетел на Токио.

— Поиск локаторами ведут?

— Ведут, сэр, но при этом еще играют в гандбол пустыми жестянками из-под горючего.

— Боевая тревога!

К тому времени, когда он прошел в ЦКП, сто сорок два человека его экипажа, подгоняемые вспыхивающими лампами и почти беззвучной бранью старшин, уже стояли по местам по боевому расписанию. Занял свое место за пультом ГАСа и он. «Машинное отделение к бою готово, торпедные аппараты к бою готовы, РЛС РЭБ к бою готова…» — ввинчивались в ухо доклады старшего помощника.

— Есть… Есть… — повторял он. — Барр, глубина погружения?

— Тридцать восемь фатомов, сэр.

— Курс? Скорость? Место?

— Сорок футов, сэр, курс ноль-девять-ноль, скорость — три. Семь миль от выходного буя, пеленг ноль-два-семь.

— Лево на борт, держать ноль-два-семь.

Рулевой, сидевший за пультом управления, отрепетовал команду и переложил штурвал влево, поглядывая на свой дисплей.

— Есть, сэр!

— Прямо руль! Стоп машина! Акустик!

— Есть акустик! Сэр, слышу шумы тех самых эсминцев.

— А транспорты?

— Трудно сказать, сэр. Идут в строю кильватера, шумы гребных винтов смешиваются… — Он подался вперед, всматриваясь в дисплей и прижимая к уху наушник. — Есть! Поймал! Тяжелые винты, работают на малых оборотах.

— Как только лидер пройдет выходной буй, скажешь.

— Так… Так… Так… Он совсем рядом… — Пейн постукивал сжатым кулаком по панели, словно отсчитывал секунды. — Есть! Пеленг взят!

— Четырнадцать ноль-ноль, — сказал Вил, вскинув голову к часам на переборке.

— Ура! — вскричал Мартин. — Плакали ваши денежки. Другой раз не будете спорить!..

— Достопочтенный лейтенант Мартин, — с преувеличенной учтивостью сказал Вил, — если вы не возражаете, мы, с вашего разрешения, продолжим…

— Виноват, сэр!

— Перископ поднять! — РЭБ показал, что в широком диапазоне работают четыре радара: два береговых и два судовых. Вил приказал боцману Эшворту: — Поисковый перископ — на ноль-ноль-ноль. Акустик! Доложить, когда замыкающий минует выходной буй!

— Прошел, сэр! Они в фарватере!

На несколько минут на центральном посту стало тихо. Потом постепенно начали нарастать шум винтов и писк ГАСа. Больше всего Норману Вилу хотелось сейчас положить «Огайо» на дно, отключить все, кроме систем жизнеобеспечения, и затаиться за термоклином. Но выход арабского конвоя надо было увидеть — увидеть своими глазами. Он стиснул зубы.

— Последний прошел, сэр! Держат курс один-девять-ноль, скорость четырнадцать. Разминутся с нами в четырех тысячах ярдов по левому борту.

— Добро. Перископ поднять! — Шесть секунд наблюдения показали: два эскортных эсминца класса «Джиринг» вели два тихоходных транспорта — «Эль-Хамру» и «Мабрук». — Убрать! Старший помощник! Радио в штаб флота! Доложить состав конвоя, курс, скорость, координаты на время обнаружения.

— Есть, сэр! BRT—1 или ТАКАМО?

Вил на мгновение задумался. Радиобуй BRT можно было оставить за кормой лодки с тем, чтобы он передал записанную на кассету информацию, дав «Огайо» уйти, хоть и недалеко. Система ТАКАМО позволяет в тысячные доли секунды передать кодированный сигнал на радиосвязной «Локхид- Констеллейшн», барражирующий над западной частью Тихого океана с буксируемой антенной. Норман Вил поднял голову. Пожалуй, это лучше. Шум винтов стихал. Звуки постепенно удалялись, ГАС почти совсем не было слышно.

— Акустик! Ну, что там конвой?

— Держат курс один-девять-ноль, скорость четырнадцать, дальность последнего — семь, пеленг два-ноль-ноль.

— Добро. Старпом, приготовиться к передаче! Только ТАКАМО.

— Есть, сэр.

— Боцман, по моему сигналу поднять радиоантенну.

— Радист готов.

— Пошла антенна! — Вил махнул Эшворту, и в ту же минуту зажужжал мотор, выдвигая штырь.

На пульте управления вспыхнула зеленая лампочка, и оператор доложил:

— Готово, сэр!

— Передавать! — крикнул в ответ Вил, и почти мгновенно услышал доклад об окончании передачи. — Убрать! Малый вперед! Право руля!

И в эту минуту акустик Пейн выкрикнул слова, которых как огня боятся подводники:

— РГАБ! Я взял два пеленга на один-один-ноль и два-два-три, дальность две мили. Похоже на вертолет!

Вил поглядел на дисплей: две ломаные линии тянулись через середину экрана, а внизу плясали неровные ряды пятнышек, означая, что за лодкой началась охота, и вселяя леденящий страх в сто сорок два сердца. Вил отогнал его, спокойно спросив:

— Сколько до буев?

— Три мили, сэр.

— Проходим ноль-три-ноль, сэр, — доложил рулевой.

— Руль — прямо! Держать на ноль-четыре-ноль. Акустик! Взять истинный пеленг в створ!

— Один-четыре-ноль, сэр!

Норман сделал шаг назад, за перископы.

— Рулевой, право на борт! Держать один-четыре-ноль! Старпом, глубина?

— Сорок фатомов, сэр.

— Есть держать один-четыре-ноль!

Раздавшийся на центральном посту голос акустика Пейна ударил всех как удар тока:

— Сэр… По шумам корпуса и машин… Это — лодка! Пеленг ноль-два-ноль, дальность одиннадцать тысяч ярдов.

— Пейн, ты уверен?

— Сэр, я проверил по каталогу. Это «Виктор-два»! Пеленг постоянный, приближается на большой скорости.

— Добро, — сказал командир и сам удивился тому, как спокойно звучит его голос.

Дело было скверное. «Виктор-два» водоизмещением пять тысяч тонн была многоцелевой ударной субмариной — лучшей на советском флоте. Оснащенная могучими гидроакустическими радарами последнего