российского футбола сегодня тоже несколько ущербна.

Вот яркий пример ущербности нашей философии – случай с Сычевым. Понятно, что папа, воспитывая сына-футболиста, наверное, мечтал о том, чтобы сделать из него определенное «предприятие», чтобы можно было на сыне заработать какие-то деньги. Однако я не буду выпячивать эту сторону дела, я возьму другое. Моему сыну приблизительно столько же лет, сколько этому парню, и я вижу, что сын еще не способен сам принимать решения. Я ставлю своего сына на место Сычева: пробивается парень в высшую лигу, в лучшую команду чемпионов, и моментально себя проявляет. Команда сборной страны плохо сыграла на чемпионате мира. Он – буквально единственный, кто отыграл достойно, кто вернулся оттуда с высоко поднятой головой, чем сразу привлек внимание зарубежных клубов. И в это время из-за того, что у нас все общество больное, вокруг него начинается какая-то возня, какие-то неувязки с контрактом (а я догадываюсь, откуда они возникают!) – в конце концов мы потеряли игрока. Игрока, который радовал бы наших болельщиков, приносил бы дополнительные эмоции. Как показывает опыт хоккея, человеку, уехавшему из страны в НХЛ, за национальную команду играть сложнее: он уже теряет вот этот дух, как Антей, оторванный от родной земли. В здоровом обществе так бы не произошло.

Поэтому у нас и философия футбола сегодня торгашеская, рваческая. Именно даже не торгашеская, а рваческая. Не случайно все больше информации проходит в печать, что хозяева наших футбольных команд часто близко соприкасаются с криминалом. У нас криминал сегодня проник даже в киноискусство, кинопрокат – чего уж там говорить про футбол! Конечно, это рвачество негативно влияет на все стороны общественной жизни. Ведь игроками начинают торговать не для того, чтобы подобрать хороший коллектив, а просто для того, чтобы на любой сделке получить какие-то дополнительные деньги.

Почему я в свое время ушел из спортивной журналистики? К нам на факультет пришел один достаточно известный спортивный журналист, авторитет и в футболе, и в хоккее – Николай Рыжков. На лекции он нам, студентам, рассказал о закулисной стороне спорта: о договорных «ничьих» в футболе, о договорных пенальти и многом другом. Когда я узнал это, у меня был шок, самый настоящий шок. До этого мне казалось, что вот все в нашей жизни плохо, а спорт – это некий островок, где не может быть всей этой грязи, потому что есть олимпийский девиз «Быстрее! Выше! Сильнее!», есть принцип fare play в спорте. Если я пробегаю стометровку быстрее других, что тут можно возразить!

Позже, когда я уже работал в «Учительской газете», я ездил на Спартакиаду школьников. Это было в Литве в 1981 году, кажется. Там я увидел еще одну сторону спорта, правда, не футбола. Я увидел, как в гандболе симпатичные шестнадцатилетние девушки, когда не видит судья, локтем бьют в лицо соперниц. Я видел, как те же девушки целенаправленно бьют мячом в голову вратаря, выводя ее из строя сотрясением мозга. Я понял, что спорт в общем-то достаточно грубый. Потом, когда я ездил в командировку в Молдавию, я разговорился с местными спортивными журналистами. У «Нистру» тогда была возможность выйти в высшую лигу, и у нас состоялся такой диалог:

– Вы сегодня играете с Запорожьем. Наверное, вы выигрываете и проходите в высшую лигу?

– Нет.

– А в чем дело?

– Так все, игру-то уже сдали!

– Как сдали?

– Каждому заплатили по 200 рублей. Мы не хотим в высшую лигу.

– Почему? Ведь каждый старается в нее попасть.

– Нет, вы знаете, высшая лига – это совершенно другой уровень затрат. Мы совсем к ним не готовы. Поэтому мы остаемся пока в первой лиге, а туда пусть другие идут.

На следующий день я открываю «Советский спорт», читаю про «очень упорную игру»: как тяжело она шла, как футболисты сражались до последней минуты… счет был 2:2, и где-то минут за пять до конца в ворота «Нистру» влетает решающий гол. Так как я был уже подготовлен, я не был удивлен. Для меня это тоже стало дополнительным аргументом. «Боже мой, – думал я, – оказывается, вот что бывает!».

Потом вспомнилась традиция, что борцы еще при Иване Поддубном ложились друг под друга за взятку, вспомнил про спортивный тотализатор на Западе. Подозреваю, сегодня это очень сильно работает в нашем российском футболе. Думаю, что в нашем спорте коррупция присутствует в большом количестве! Если подкупают судей в народном суде, то, надо полагать, можно купить и футбольных судей, и футбольных чиновников.

Поэтому я думаю, что философия нашего российского футбола сегодня какая-то рваческая. Поэтому ее философией и называть нельзя. Философией футбола может быть только философия хорошего футбола. Не может существовать философии плохого футбола. Это абсурд. Это внутреннее противоречие. Это несочетание, как «грязная любовь», – этого не может быть, так как любовь всегда чистая и возвышенная. Если это любовь.

Футбол для России? Ну, это я, вроде, уже осветил. А вот для Бразилии, Италии, Германии, я думаю, это несколько иное. Я в свое время читал Фесуненко и, в общем-то, следил за бразильцами. Для них футбол – как религия. Когда болельщики заканчивают жизнь самоубийством из-за неудач любимой сборной, это, конечно, патология, но она объясняется тем, что футбол (как, наверное, для американских негров баскетбол) действительно стал инструментом социальной мобильности, социального подъема, достижения определенного положения в обществе, личного обогащения. Джордан – едва ли не первый в мировом спорте миллиардер, его доходы баснословны. Бразильские футболисты тоже, видимо, люди далеко не бедные. Хотя уровень оплаты у себя на родине устраивает не всех бразильских футболистов – мы видим, что некоторые их середнячки вполне удовлетворены своей зарплатой в российских клубах.

И все-таки зарплаты, гонорары, я думаю, вторичны – первичен сам дух футбола. Это понимаешь, чувствуешь, когда видишь бразильские пляжи, переполненные мальчишками, играющими в футбол. Это их органика. Поэтому в Бразилии футбол на уровне религии, на уровне культа. В Бразилии это всенародная страсть – лучше не скажешь.

В Италии, в Германии, я думаю, это присутствует в меньшей степени. Немцы-то вообще поспокойнее. Итальянцы – бурные, эмоциональные, но, насколько я понимаю, сейчас в Италии футбол стал просто большим бизнесом. В Испании, в Италии самые богатые клубы, возможность покупать игроков за большие деньги. За Шевченко «Милану» предлагают шестьдесят миллионов, а они говорят: «Нет, мы не продадим!». Если уже такие суммы фигурируют, то это что-то значит! Я думаю, что в Италии и Германии более здоровое отношение к футболу, там более спокойно в этом плане, для них, я думаю, в футболе главное – элемент шоу.

Можно ли считать футбол явлением национальной или мировой культуры? Конечно. Для той же Бразилии это действительно явление национальной культуры.

Я, может быть, продемонстрирую какую-то свою ма-локультурность, но признаюсь: я абсолютно безразличен к классическому балету. Я не считаю, что он делает людей нравственно лучше, что он обогащает их культурно. Конечно, это определенное эстетическое зрелище, в котором главное – музыка. Я люблю музыку «Лебединого озера». Я люблю ее слушать, а смотреть сам балет мне не нужно. Я для чего это говорю? Да потому что когда смотришь футбол, ты получаешь наслаждение от хорошей игры, от игры замечательных футболистов уровня Роналдо или Зидана, если говорить о сегодняшнем времени, или Пеле, Жаирзиньо – в прошлом. Я думаю, что от такого футбола эстетическое удовольствие не меньше, чем от балета. Поэтому для меня красивый футбол не менее ценен, чем балет. Поэтому я считаю, что о нем можно говорить как о части культуры – и национальной, и мировой. К сожалению, сегодня слишком много побочных эффектов в футболе, от чего становится грустно.

Можно ли говорить о футбольной культуре страны, нации, общества? Конечно, если понимать культуру достаточно широко семантически, что подразумевает традиции, уровень развития, понимание игры и прочее. Скажем, раньше о футбольной культуре США сказать было просто нечего – сейчас уже можно говорить, потому что там появились хорошие игроки, традиции. У нас тоже давняя культура, еще дореволюционная.

Недавно попала ко мне книга о Стрельцове – так было даже немножко завидно, что я не застал то время. Я застал уже позднего Стрельцова, но не видел восемнадцатилетнего выдающегося «Стрельца»! Я люблю смотреть хронику: стадион «Динамо», интересные лица, смотришь, какие люди ходили тогда на футбол – здесь и элитарный зритель, и разновозрастные люди от семи до семидесяти. Так что в нашей стране футбольная культура была довольно высокой. И сегодня, хотя уровень футбола упал, потенциал