рабочие погрузили его лопатами в глубокие носилки.

Так вот, когда распалась бригада Черного, Курлычкин лично, в чем и заключалась его главная ошибка, пригрел двух людей Гены и за глаза называл их 'неприкасаемыми'. Они поучаствовали в трех или четырех убийствах, получая приказы непосредственно от лидера 'киевлян'. Он был настолько близко к ним, что менты едва не вышли на самого Курлычкина.

Тех двоих пришлось убрать. Но время не стоит на месте, конкуренты дают знать о себе каждую минуту, просто необходимо держать под рукой людей, способных без промедления выполнить задание. Один раз ожегшись, Курлычкин с помощью Мигунова нашел таких людей на стороне. Что успокаивало, между ними стоял посредник – пусть это немного и удорожало процесс в целом.

Кто такой Юрист, Станислав Сергеевич не знал. Да и Мигунов особенно близко с Рожновым знаком не был. Но он предполагал, что в свое время на плечах посредника красовались погоны полковника службы безопасности. Все его действия твердо говорили о профессионализме и ответственности.

По отдельным разговорам с Рожновым Мигунов уяснил для себя, что в подчинении полковника находятся не только те два человека, которых он задействует. Ивану показалось, что в голосе полковника он почувствовал предупреждение.

Сотрудничество их было взаимовыгодным. Отдельные криминальные бригады, подобные группировке Гены Черного, возникали в Юрьеве часто и не всегда стихийно. Они дерзко обирали коммерсантов, которые возмущались: за что они отстегивают за 'крышу' тому же Курлычкину? С беспредельщиками трудно бороться цивилизованными методами. Конечно, как и положено в таких случаях, забивались 'стрелки'. Но они грозили грандиозной пальбой. А к стрельбе и вообще к шуму Станислав Сергеевич последнее время относился отрицательно. Он предпочитал платить за 'тихое' устранение неудобств.

Таким образом люди Рожнова разобрались с двумя дерзкими бригадами, убрав их лидеров и заработав при этом неплохие деньги. Третий контракт, также подписанный кровью, обязывал разобраться с Ширяевой, что и было сделано. Четвертый – Женя Саркитов, застреленный возле своего дома.

Рожнов при первой же встрече поставил перед Мигуновым условие: основа их сотрудничества – полное доверие и открытость, читай – честность. Нет необходимости в дальнейшем сотрудничестве – бога ради, никто никого за уши не притягивает. Но коли появились осложнения, будьте добры, мгновенно сообщите о них.

Мигунов позвонил в Москву Рожнову. У него не было привычки лазить по чужим сумкам и карманам, но в этот раз он изменил привычке. Скорее всего машинально открыл сумку и обнаружил там ключи. Наверное, от квартиры, подумал он.

Как всегда, Рожнов оказался на месте. Полковник перебил абонента на полуслове:

– Это не телефонный разговор. Срочно приезжай. – Выслушав что-то насчет срочного поручения, Рожнов уже нетерпеливо приказал: – Я сказал: срочно.

Выругавшись, Мигунов завел двигатель 'Митцубиси' и бросил сумку на заднее сиденье.

– Срочно... – недовольно бормотал он, – как будто это я напортачил.

Однако в действительности он не видел ничего, что указывало бы на плохую работу полковника и его людей. На ум пришла неубедительная отговорка: стечение обстоятельств. Но на то и существуют профессионалы, чтобы не возникало подобного стечения.

– Рассказывай, – потребовал Рожнов, оставляя дверь кабинета приоткрытой. Ему была видна часть приемной, угол стола секретарши. Хорошо, что Архипова уже ушла. Вот кому не следовало знать о нелегальных операциях Рожнова.

Под острым взглядом полковника Мигунов, еще не остывший от быстрой езды, почувствовал себя неуютно, словно он в чем-то провинился перед Рожновым.

Чем больше новостей узнавал Рожнов, тем больше хмурился. На его взгляд, Мигунову следовало забить тревогу сразу, как только стало известно о похищении Максима Курлычкина. Полковника от проявления гнева сдерживало лишь то, что глава 'киевлян' и иже с ним не сумели распознать, чьих это рук дело. Оперативно-розыскная работа в группировке оказалась ниже посредственного уровня, а разговоров-то было! Если бы Рожнов узнал о похищении вовремя, он, скорее всего, сумел бы разобраться, что к чему. Он отработал бы несколько версий, не стал бы откровенно отмахиваться от варианта с судьей. Женщины вообще народ коварный. Рожнов, завидев на экране телевизора жующего тертую морковь Максима, смекнул бы, кто стоит за похищением, остальное было бы делом техники.

Но теперь ситуация вышла из-под контроля. Во-первых, по словам Мигунова, Ширяева знает больше, нежели выявило следствие. Но это в корне неверно, так как следователь прокуратуры, возглавивший следственную группу по делу Михайлова, лично прибыл за судьей прямо в святая святых 'киевлянина'. Тут нечего и гадать: даже если судья и следователь не так тесно работают в тандеме, как видится на первый взгляд, то знают одинаково много или мало.

Что нашла судья в ходе расследования, если ей взялся помогать следователь? На кого она вышла? На Мигунова и Тетерина – это точно. На людей Михаила Константиновича? Под вопросом.

На Рожнова следствие могло выйти с двух сторон – через исполнителей или через заказчика, точнее посредника. Мигунов рисковал, принимая предложение Рожнова встретиться. Но до этого времени их отношения складывались вполне нормально, и он просто не подумал о том, что становится самым слабым звеном в цепочке, ведущей к полковнику.

Ширяева может подождать – немного, в своей квартире или в любом другом месте, а Мигунов уже здесь, грех Рожнову отказываться от такого подарка.

Полковник рассуждал, слушая гостя с прежним недовольным видом, иногда он просил Мигунова повторить или пояснить.

– Так, Ваня, растолкуй мне этот момент. Значит, если я правильно понял, Ширяева узнала твой адрес...

– Да, номер машины тоже. Точнее – двух машин, из одной я вел наблюдение за двором Ширяевой.

– Понятно... И еще адрес твоего приятеля, так?

– Так.