В отличие от лавок и магазинов Чикаго в Уиллоу-Крик бизнес не был сгруппирован в одном месте. С одной стороны от мастерской сапожника размещалась мастерская седельника, а с другой – возвышалось здание отеля. Рядом с, конюшнями держал свою лавку бакалейщик. Пункты анализа руды испещряли ландшафт. Там и тут, как грибы, вырастали салуны, в одном месте рядом с больницей, в другом – возле магазина дамской одежды. Одна лавка скобяных товаров располагалась на Голден-авеню, другая – на противоположном конце города в конце Майерс-стрит. Энджи немогла понять причин такой странной застройки города.

– Энджи? – прошептала Дейзи.

– Я думаю об этом.

– Я сделаю все, что ты скажешь, если ты не станешь меня заставлять снимать мерку.

Энджи вздохнула и принялась теребить пальцы своих перчаток.

– У тебя есть еще одна пара башмаков дома?

– Да, есть старые.

– Ладно. Снимай башмак.

Встав на колени, она смотрела в полные слез глаза Дейзи.

– Мы оставим твой башмак у мистера Кравица.

– Зачем?

– Вместо того чтобы снимать с тебя мерку, мы попросим его использовать твой башмак в качестве образца. Но тебе придется идти домой в одних чулках. Тебе нравится такой план? – Улыбаясь, она заправила прядь пепельных волос за ухо Дейзи.

– О, благодарю тебя! – Дейзи закрыла глаза и прижалась лбом к плечу Энджи.

Энджи взяла в руки искореженный поношенный башмак Дейзи и передала его мистеру Кравицу.

– Я хочу для обеих девочек по паре лаковых праздничных башмаков с лайковым верхом и по паре башмаков на каждый день. Для Дейзи вы используете в качестве образца вот этот башмак. Только новый сделайте чуточку больше.

Кравиц поднял глаза от ног Люси, с которой снимал мерку, и нахмурился:

– Чуточку больше? Так не пойдет, миссис Холланд. Мне нужна точная мерка. Особенно в этом случае.

– Нет, с этим мы согласиться не можем, – ответила Энджи вежливо, но твердо. – Если новые башмаки не вполне подойдут, я принесу их назад и придется подгонять их до тех пор, пока они не окажутся впору.

Кравиц целую минуту выдерживал ее взгляд, потом воздел руки вверх. Энджи распознала признаки капитуляции.

– Ладно, пока все. Сколько стоят две пары нарядных башмаков и на каждый день?

Он разглядывал странного вида деформированный потрепанный башмак, который держал в руке.

– Башмаки на заказ по специальной мерке стоят пять долларов за пару. Для этой молодой леди башмаки будут стоить по два доллара пятьдесят центов за пару.

Каменное выражение его лица не допускало возражений.

– Это грабеж, – хмуро огрызнулась Энджи. – Пошли, девочки.

Дойдя до двери, она обернулась, испепеляя сапожника взглядом. Глаза ее были жесткими, как черные камни.

– Когда башмаки будут готовы?

– Через неделю, если считать с завтрашнего дня.

– Это неприемлемо, – возразила Энджи. – Башмаки должны быть готовы к послезавтрашнему дню.

– Я не смогу.

– За те деньги, что я вам плачу, вы изготовите их к тому дню и часу, которые я вам назову. И я называю этот день – послезавтра! – Она смотрела на него яростными прищуренными глазами, лицо ее раскраснелось, серьги покачивались от негодования. – Я даю вам лишний день. Мне бы хотелось получить башмаки раньше.

Упрямое выражение ее лица говорило само за себя. Было яснее ясного, что она хочет сказать: попробуйте этого не сделать, и я вам ни черта не заплачу.

Высоко подняв голову и вздернув подбородок, Энджи выплыла на тротуар и повернула к магазину дамских товаров.