весь дом спал, за исключением сыщика, охранявшего коридор. Ханну уложили в комнате, смежной со спальней. Это повторялось уже три ночи, с тех пор как они вернулись домой после стычки с герцогиней и увидели, что в Рейвен-Холле их дожидается сыщик, нанятый Джаредом для слежки за Клэрборнами. Сыщик сообщил, что Клэрборны вовсе не уехали на север. Герцог жил в Лондоне, а герцогиня, как предполагалось, гостила у друзей в деревне. Но Каланта с Джаредом знали, что это не так.

Негодяй, которого Джаред уложил в лесу, очнулся, выглядел бледным и слабым, но говорить мог. Джаред заставил его рассказать все, что он знал о планах Эллен. Хотя к тому времени как Джаред поговорил с сыщиком и с приспешником Эллен, наступил вечер, он все же настоял на том, что отправится вдогонку за герцогиней немедленно. Джаред приказал сыщику остаться и охранять Каланту и Ханну, потом съездил в деревню и привез оттуда двух отставных солдат, сражавшихся когда-то в войне с Бонапартом, в помощь сыщику при охране Рейвен-Холла.

Ни Каланте, ни Ханне все эти четыре дня не разрешали и носа наружу высунуть. К счастью, слуги, рекомендованные женой викария, прибыли на следующий же день, так что Каланта была очень занята, наблюдая за работами в доме. А если добавить к этому присмотр за Ханной и уход за Лиз и лакеем, то понятно, что отсутствия Джареда она и заметить не должна была. Однако бессонница говорила об обратном.

Каланта хотела, чтобы муж побыстрее вернулся домой.

Она перестала метаться, оказавшись у двери в соседнюю комнату, тихонько приоткрыла ее, проскользнула внутрь и подошла к кровати. Ханна и Лиз лежали тихо и дышали глубоко. И няня, и ребенок крепко спали. Каланта про себя произнесла молитву благодарности за то, что обе они в безопасности, и беззвучно вернулась в спальню Джареда.

Ханна уже почти забыла о случившемся и больше жаловалась на то, что папа уехал, чем на плохих дядек, пытавшихся похитить ее во второй раз. В первую ночь она проснулась от кошмара и прибежала в постель к Каланте. На следующую ночь Лиз заявила, что уже вполне оправилась и может спать с Ханной. Каланта бы только обрадовалась успокаивающему присутствию дочери, потому что лежала без сна и думала о Джареде, но ничего не сказала. Нельзя допускать слабости. Четырехлетний ребенок, может, и нуждается в няньке, а вот его мать – нет.

Следовало лечь в постель, но мысли не давали ей уснуть. Почему она не сказала Джареду, что любит его? А если герцогиня его ранит? Сколько дней его уже нет? Вопросы мелькали в голове, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе.

Кто-то постучал в дверь. Должно быть, сыщик услышал, как она мечется, и решил проверить, как у нее дела. Каланта подошла к двери, отперла ее и распахнула.

На пороге стоял Джаред. Их взгляды встретились, и его осунувшееся от усталости лицо смягчилось, в нем проявилось чувство, от которого у Каланты перехватило дыхание. Она отпустила ручку двери и бросилась в объятия к мужу.

– Джаред! – Каланта обняла его изо всех сил – ей хотелось вцепиться в него и уже никогда не отпускать, не тревожиться больше за него. Ее глаза обожгло слезами облегчения и счастья, а губы изогнулись в робкой улыбке. – Я так ждала тебя, любовь моя.

Его взгляд опалил ее, а руки обняли с силой и его обычной нежностью.

– Mon ange.

Его губы прижались к ее губам в страстном поцелуе, говорившем, что и Джаред страдал в разлуке. Он втянул Каланту в комнату и захлопнул дверь.

Каланта отстранилась, прервав поцелуй, чтобы не забыть о главном.

– Ты нашел герцогиню? Как все прошло? Ты разговаривал с Генри?

Джаред подхватил ее под коленки и высоко поднял, прижимая к груди.

– Все потом, – пробормотал он. – Я хочу тебя прямо сейчас.

Джаред нес ее к кровати, не отрывая жадных губ от ее рта, и за считанные секунды страсть, вспыхнувшая в Каланте, превратилась в бушующую преисподнюю. Она срывала с Джареда одежду, постанывая и всхлипывая от желания, и слышала в ответ низкие, гортанные звуки.

Джаред прервал поцелуй только для того, чтобы сорвать с Каланты ночную рубашку и снять остатки одежды с себя, а потом лег рядом с ней и снова впился в ее губы. Все вопросы, все страхи, пережитые Калантой, пока она ждала возвращения мужа, утонули в страсти, которую он воспламенял своими губами и сильными, уверенными руками.

Джаред гладил ее тело, словно вспоминая ее заново после долгого отсутствия. Всего лишь четыре дня и три ночи, но Каланта понимала его чувства, потому что сама их испытывала. Неистовое желание. Притягательность плоти. Единение.

Она ласкала его, привлекая к себе, нуждаясь в слиянии, чтобы убедиться в том, что с мужем все благополучно. Каланта раздвинула ноги, приглашая в себя его твердеющую плоть.

Оторвавшись от его губ, она взмолилась:

– Скорее, Джаред! Я не могу больше ждать.

Каланта подалась бедрами вверх, придвигаясь к Джареду своим самым сокровенным местом, и потянула его за ягодицы, стремясь приблизить к себе его естество.

– Да, mon ange. Я дам тебе все, чего ты хочешь.

И выполнил обещание. О да, он выполнил свое обещание! Одним могучим рывком Джаред ворвался в нее, и Каланта содрогнулась от восторга. Джаред замер над ней, тело его напряглось от желания. В мягком свете единственной свечи она не могла разглядеть выражения его лица, но ощущала напряженность взгляда, словно проникающего в ее душу.

– Кали. Моя жена.

Ее тело жаждало его движения, а душа наслаждалась союзом сердец.

– Джаред, любовь моя, мой муж, – прошептала Каланта, не желая говорить громко, чтобы не нарушить атмосферу духовного единения.